Половцы

«И миров есмь створил с половечьскыми князи без одного 20, и при отци и кроме отца, а дая скота много и многы порты свое. И пустилъ есмь половечских князь лепших изъ оковъ толико: Шаруканя два брата, Багубарсовы 3, Осеня братьев 4, а всех лепших князий инехъ 100»

(ПВЛ, I, с. 162).

Из этого отрывка следует, что мир с кочевниками покупался, как и столетие назад, разнообразными дарами. Однако появился благодаря упорно проводимой Мономахом активной наступательной политике и «дополнительный аргумент», а именно освобождение из плена влиятельнейших в степи аристократов. Они по законам войны обязаны были выплатить откуп за себя. Возможно, что сами они могли играть роль «даров» при заключении перемирия. Владимир гордится тем, что он лично взял в плен четырех «князей»: Косуся с сыном, тарев-ского князя Азгулуя, Аклана Бурчевича. Кроме того, во время похода 1111 г. он захватил 15 «кметей молодых» и зарубил их, а также 200 «лучших мужей» половецких. Рядовых же воинов никто не считал. Даже если допус-

тить, что Владимир был самым отважным, сильным и решительным русским князем-воином и что остальные русские воины (в том числе и князья) были менее удачливы, очевидно, что истребление половцев было тотальным: воинов беспощадно убивали, а семьи угоняли на Русь в плен, где они вливались в состав княжеских и боярских слуг, а иногда и дружинников.

В 1125 г. умер Владимир Мономах. Как и после смерти Святополка, половцы несколько воспрянули духом и в мае этого года прорвались в окрестности Переяславля, к городу Баручу, предполагая захватить вежи зимовавшей там орды торков. Однако они были быстро оттеснены к Суле Ярополком Владимировичем и там разгромлены. «...Часть их избиша, а часть истопе в реке...» — записал летописец.

Сил у половцев явно не хватало, тем более что нажим со стороны Руси некоторое время и после смерти Владимира не ослабевал: его сыновья продолжили его политику. О Мстиславе Владимировиче, умершем в 1132 г., летописец спустя почти сто лет после его смерти написал, что он загнал половцев «за Дон, за Волгу, за Яик».

В заключение следует сказать, что этот период половецко-русских отношений нашел отражение но только в официальных государственных документах — летописях, но и в устном народном творчестве, прежде всего в былинах, сохранивших нам даже некоторые ханские имена, принадлежавшие наиболее рьяным врагам Русского государства. Мы уже говорили о страшном Буняке — отрицательном герое многих западноукраинских народных песен. Несомненно, к тому же времени относится и большая часть былин о нашествии на Киев кочевых орд. В некоторых из них орды возглавляются Кудреванко-ца-рем пли Шарк-великаном. Оба имени убедительно сопоставляются академиком Б. А. Рыбаковым с Шаруканом, или ханом Шаруком (Рыбаков, 1963, с. 84). В других былинах главой обложивших Киев кочевников называется Тугарин Змеевич, которого уже давно ученые сопоставляют с Тугорканом. Таким образом, все три «великих хана», неоднократно упоминаемые летописью, фигурируют и в былинно-песенном русском наследии. Представляет интерес и тот факт, что Тугарина в былинах постоянно величают Змеевжчем. Одна или несколько орд каи (змей) могли, как мы видели, прийти из Приуралья-При-балхашья вместе с кипчаками в южнорусские степи. Естественно, что русские знали половецкие самоназвания и их значение, а следовательно, легко переводили их на русский язык.