Положение человека в Космосе

ных, которые определяют все сообщение животных между собой и делают уже животное достаточно независимым от непосредственного присутствиявещей, жизненно важ­ных для него. Но лишь у человека, как мы увидим, на функциях выражения и извещения строится еще функция изображенияи именованиязнаков. Вместе с сознанием ощущения у растения отсутствует всякое «блюдение» жиз­ни, которое вырастает как раз из сторожевой функции ощущения. Далее, его индивидуализация, степень прост­ранственной и временной замкнутости гораздо меньше, чем у животного. Можно сказать, что растение в более вы­сокой степени, чем животное, оказывается порукой единст­ва жизни в метафизическом смысле и постепенного ста­новления всех видов Золообразования жизни в замкну­тых комплексах вещества и энергии. Безмерно переоце­ненный дарвинистами и теистами принцип полезности оказывается совершенно неприменим к формам и способам поведения растений; то же относится и к ламаркизму. Формы лиственных частей растений указывают еще более настойчиво, чем богатство форм и красок животных, на игру фантазии и чисто эстетический регулирующий прин­цип в глубинах неведомого корня жизни. Мы не находим здесь существенного для всех животных, живущих в груп­пах, двойного принципа лидерства и повиновения, приме­ра и подражания. Из-за отсутствия централизации рас­тительной жизни, в особенности из-за отсутствия нервной системы, зависимость органов и их функций как раз у растения изначально интимнее,чем у животных. Каждое раздражение благодаря проводящей его растительной тка­ни в большей мере изменяет всежизненное состояние, чем у животного. Поэтому к растению (в общем) гораздо труднееподойти с механическим объяснением жизни, чем к животному. Ибо лишь с возрастанием централи­зации нервной системы в зоологическом ряду возрастает и независимость ееотдельных реакций — а тем самым и в известной мере машинообразная структура тела животного.

Эта первая ступень внутренней стороны жизни, чувст­венный порыв, имеет место и в человеке.Человек — мы это еще увидим — соединяет в себе всесущностные ступени наличного бытия вообще, а в особенности — жизни,и по крайней мере в том, что касается сущностных сфер, всяприрода приходит в нем к концентрированному единствусвоего бытия. Нет такого ощущения, даже само-

[37]

го простого восприятия или представления, за которым не стоял бы темный порыв, которое он не поддерживал бы своим огнем, постоянно рассекающим периоды сна и бодрствования. Даже самое простое ощущение всегда есть функция увлеченного(triebhaft) внимания, а не прос­то следствие раздражения. Одновременно порыв представ­ляет собой единствовсех богато дифференцированных влечений и аффектов человека. Согласно новейшим иссле­дованиям, он должен располагаться в мозговом стволе человека, являющемся, вероятно, и центром функций эн­докринных желез, опосредствующих телесные и духовные процессы. Далее, именно чувственный порыв является в человеке субъектом того первичного переживания со­противления, относительно которого я в другом месте подробно показал, что оно есть корень всякого облада­ния «реальностью» и «действительностью», а в особен­ности — единствадействительности и впечатленияот нее, предшествующего всем представляющим функциям ^*. Представления и опосредствованное мышление никогда не смогут указать нам на что-то другое, чем так-бытие и инобытие этой действительности; но сама она как «дейст­вительное бытие» действительного дана нам в связанном со страхом общем сопротивлении или переживании со­противления. Органологически это представляет прежде всего «вегетативная» нервная система, регулирующая распределение питания; как говорит само ее название — это то растительное начало, которое имеется в человеке. Периодическое лишение энергии анимальной системы, ре­гулирующей внешнее силовое поведение, в пользу систе­мы вегетативной является, вероятно, основным условием ритмики сна и бодрствования; в .этом отношении сон есть относительно растительное состояние человека.

Второйсущностной формой души, следующей за экста­тическим чувственным порывом в объективном порядке ступеней жизни, следует назвать инстинкт, —весьма спор­ное, темное по своему значению и смыслу слово. Чтобы избежать этой неясности, мы воздержимся сначала ото всех дефиниций, связанных с психологическими поняти­ями, и определим инстинкт, исходя лишь из так называе­мого «поведения» живого существа. Поведение живого су-

[38]