Положение человека в Космосе

никновение собственно животной организации не 'может быть понятно через мелкие дифференциальные шаги из­менчивости, так и возникновение инстинкта — через сло­жение успешных частичных движений. Правда, инстинкт может быть специализированопытом и обучением, как это можно видеть на примере инстинктов хищных зверей, которым прирождена охота за какой-то определенной дичью, но не искушенность в ее успешном осуществлении. То, что дают здесь упражнение и опыт, всегда соответ­ствует только вариациям какой-то мелодии, а не приобре­тению новой. Отношением инстинктовживотного к струк­туре окружающего мираa priori определено, чтооно может представлять и ощущать. То же относится и к вос­произведениям его памяти, они всегда совершаются в рам­кахпреобладающих у него «инстинктивных задач» и в соответствии с ними, и лишь вторичное значение имеет частотаассоциативных связей, условных рефлексов и уп­ражнений. Все афферентные нервные пути и эволюционно образовались только послепоявления эфферентных ¹¹нервных путей и исполнительных органов.

Без сомнения, инстинкт — более примитивнаяформа психического бытия и процесса, чем сложные душевные образования, определенные ассоциациями.Таким обра­зом, его нельзя свести — как полагал Спенсер — к на­следованию способов поведения, основывающихся на при­вычке и самодрессировке. Мы можем показать, что психи­ческие процессы, следующие ассоциативной закономер­ности, также и в нервной системе локализованы зна­чительно выше,чем инстинктивные способы поведения. Ко­ра головного мозга предстает в сущности органом дис­социациипо отношению к биологически более однородным и более глубоко локализованным способам поведения, т. е. она неявляется органом ассоциации.

Но инстинктивное поведение нельзя сводить и к автома­тизации разумного поведения. Скорее мы можем сказать, что выделение соотносительных отдельных ощущений и представлений из состава диффузных комплексов (и ас­социативная связь между этими отдельными образования­ми), а также выделение из инстинктивно-смысловой свя­зиповедения определенного влечения, требующего удов­летворения, с другой же стороны, начатки интеллекта, стремящегося «искусственным» путем снова сделать ос­мысленным ставший теперь бессмысленным автоматизм,— то и другое с генетической точки зрения суть равно из-

[41]

начальныерезультаты развития инстинктивного поведе­ния. В общем, они четко шагают в ногу как друг с другом, так и с индивидуациейживого существа, выделением отдельной особи из ее связи с видом, а также с мно­гообразием особых индивидуальных ситуаций, в которые может попасть живое существо. Творческая диссоциа­ция,а не ассоциация или синтез отдельных частей есть основной процесс развития жизни.Тоже самое относится и к физиологии. И физиологически организм похож на механизм тем меньше,чем проще он организован, но вплоть до наступления смерти и цитоморфоза органов он порождает феноменально все более уподобляющиеся механизму образования. И можно было бы также дока­зать, что интеллект не прибавляется к ассоциативной душевной жизни лишь на высшей ступени жизни, как ду­мает, например, Карл Бюлер ¹². Напротив, он образуется строго равномерно и параллельно ассоциативной душев­ной жизни и, как недавно показали Бейтендейк и Аль-вердес ¹³, имеется отнюдь не у одних только высших млеко­питающих, но уже у инфузории. И дело обстоит так, словно то, что в инстинкте неподвижно и привязано к виду, в интеллекте подвижно и индивидуально, а то, что в инстинкте автоматично, в ассоциации и условном рефлексе лишь становится механическим, то есть относи­тельно бессмысленным, но одновременно способным к многообразным комбинациям. Это позволяет понять и то, почему членистоногие, у которых и морфологически со­вершенно иная и значительно более жесткая основа организации, имеют самые совершенные инстинкты, но не показывают никаких признаков разумного поведения, тогда как человек как пластический тип млекопита­ющего, отличающийся наивысшим развитием интел­лекта и ассоциативной памяти, имеет сильно редуци­рованныеинстинкты. Если попытаться психически истол­ковать инстинктивное поведение, то представится нераз­рывное единство предварительного знания и действия,так что знания никогда не дано больше,чем одновременно входит в ближайший шаг действия. Далее, знание, за­ключающееся в инстинкте, это, видимо, не столько знание через представления и образы, не говоря уже о мыслях, сколько чувствование притягивающих и отталкивающих сопротивлений,ценностно выделенных и дифференциро­ванных по ценностным впечатлениям. Сравнительно с чувственным порывом инстинкт направлен уже хотя и на

[42]