Польша и Россия в первой трети XIX века

Сведения о численности мелкой шляхты весьма противоречивы, что указывает на неполноту и сомнительную достоверность исходных материалов, а также на несовершенство и погрешности методики статистического учета. В частности, вызывает сомнение величина суммарных показателей в четверть миллиона человек в 1827 г., что почти равнялось численности всей мелкой шляхты Речи Посполитой конца XVIII в., а также удвоение числа мелкой шляхты Королевства Польского в сравнении со временем Княжества Варшавского. О погрешностях статистического учета и методики определения принадлежности к данной шляхетской группе свидетельствуют показатели 1827-1863 гг. Так, за 7 лет, с 1827 по 1834 г., численность мелкой шляхты сократилась почти на 100 тыс. чел. – более чем на одну треть, при этом количество глав семей осталось практически неизменным. Столь же странные колебания наблюдались и в 1859-1863 гг.

Как отмечала Г.Хамерская, вплоть до второй половины 1860-х гг. мелкая шляхта не привлекала внимания исследователей и публицистов. Интерес к ней возник, во-первых, среди экономистов в связи с проблемой парцелляции фольварков и, во-вторых, в связи с массовым участием мелкой шляхты в восстании 1863 г. Наибольшая часть исследований приходится на 1875-1905 гг. В исторической литературе мелкая шляхта рассматривалась преимущественно как слой, пополнявший городское население и послуживший одним из источников формирования интеллигенции³⁰.

В имеющихся статистических данных весьма трудно выделить мелкую шляхту из числа сельского (крестьянского) населения, среди которого встречаются выробники и коморники-шляхтичи, а также шляхтичи – сельские ремесленники. В культурном отношении мелкие дворяне стремились сохранить свою обособленность от крестьянской среды. В их дворах сохранялись традиции планировки дворянской усадьбы, в одежде они следовали старошляхетским образцам. Установить по историческим источникам принадлежность таких людей к шляхте позволяют только частноправовые акты (ипотечные и тому подобные документы). Также не поддаются учету и шляхтичи, переселившиеся в города и составившие категорию деклассированной «бруковой» шляхты. Правда, подобные группы шляхты фактически утратили принадлежность к господствующему сословию. Как и в Российской империи в целом, в Королевстве Польском происходил процесс отторжения мелких дворян от шляхетского сословия и их сближения с непривилегированными сословиями крестьян и горожан. Политика властей Королевства была направлена на установление опеки над мелкими дворянами. Их усадьбы присоединялись к гминам, где войтами были крупные помещики. Мелкодворянских гмин было очень мало. По своему экономическому состоянию мелкие дворяне не могли воспользоваться кредитом, предоставляемым землевладельцам. В качестве продвижения по социальной лестнице выходцы из этой среды в основном могли рассчитывать на место в рядах низшего чиновничества и служащих у частных лиц.

Можно подтвердить наблюдение Э. Ростворовского, что в основном мелкая шляхта владела землей в Плоцком, Августовском и Подляском воеводствах, а в остальной части страны ее доля как в числе всей шляхты, так и в шляхетском землевладении была относительно невелика и не превышала 15%. Это позволяет сделать вывод, что в целом значение мелкой шляхты в социальном устройстве и сословной системе Королевства Польского все более сокращалось, а сама она по своему положению все более приближалась к непривилегированным сословиям.

Основу экономически и политически господствующего шляхетского сословия в Королевстве Польском составили землевладельцы – наследственные обладатели дворянского достоинства, численность которых достигала в 1827 г. 32,5 тыс. человек. Именно они, согласно наиболее достоверным данным Ф. Родецкого, представляли всю шляхту Королевства Польского на исходе первой трети XIX в. В их владении находилось 4 205 частных имений и 885 имений из состава государственных имуществ. К этому числу можно добавить 3226 имений, находившихся в условном владении. Итого шляхте принадлежало 8 316 имений, что равняется числу имений, приведенному Т. Корзоном. Около четверти из общего числа землевладельцев приходилось на богатую шляхту.