Польша и Россия. За что мы не любим друг друга

Мы прекрасно знали польскую историю. Отношение к Польше, к другим соцстранам – это, по-моему, очень важная составляющая часть мироощущения человека. Имперский период я перерос, когда мне было лет 14–15. Года через два я совершенно серьезно воспринимал лозунг “За нашу и вашу свободу”, понимал, что мы делаем одно общее дело – их оппозиция режиму и наша. Борьба Армии Крайовой с советской оккупационной армией для некоторых из нас, для меня в частности, была примером, моделью. Я постоянно слушал Би-Би-Си на английском и всю ситуацию искренне воспринимал с подачи Лондона. Я был белой вороной среди своих приятелей, ориентированных на прогрессивную модель социализма, потому что мне было интересно все, что касалось польского правительства в Лондоне, армии Андерса, гражданской войны в Польше после 1944 г. Я проникся польским духом сопротивления, у меня был мощный комплекс вины уже тогда, не только перед поляками, но и перед другими народами, которым мы учинили столько кривды. Он основывался главным образом на знании истории: я знал, что эти страны оккупированы моей армией. Нет, я не считал ее своей, я всегда говорил “они”, а не “мы”»[208].

Особых комментариев к интервью Пустынцева, думаю, не требуется. «Они» – это 250 миллионов людей, работающих на страну, а «мы» – это сотни две диссидентов, которым по должности положено быть полонофилами.

Но вот развалился Советский Союз. У власти оказались Ельцин и Ко. Все, что связано с советским периодом истории нашей страны, предается анафеме. Конфликты с поляками до 1917 г. или переписываются в пользу поляков, или предаются забвению.

Полонофилы 1992–2010 гг., подобно Вяземскому, Герцену, Бакунину и всяким там Устряловым, очень плохо разбираются в истории, а сами по себе поляки им безразличны. Полонофилия – не цель, а лишь средство достижения собственных целей. Так, например, и политику, и университетскому профессору выгодно разглагольствовать о Катыни, Варшавском восстании, пакте Молотова – Риббентропа и т. д. для дискредитации своих левых оппонентов и конкурентов в борьбе за власть и гранты в своем университете.

Бизнесмены и журналисты, демонстративно славящие поляков, надеются на выгодные коммерческие сделки и приглашения в Польшу.

Создается впечатление, что рафинированные интеллигенты и журналисты не читают газет Германии, Англии, Франции, Италии и других государств и не видят «вровень противства» Польши в объединенной Европе. Там давно смеются над польскими претензиями.

Ну а надежды Кремля на установление дружественных отношений с Польшей, мягко говоря, беспочвенны. Любая уступка Варшаве лишь увеличивает аппетит как политиков, так и обывателей. Заглянув в Интернет, любой желающий может составить большой список уступок, сделанных Кремлем Варшаве с 1991 г. Ну а что поляки дали нам взамен? Братские объятия и заявления, мол, не все русские плохие… А что еще?

Что же делать? Ну, во-первых, политикам и СМИ пора прекратить поливать грязью историю своей страны, как советского, так и царского периода. Пусть об опричнине и Гулаге издаются солидные монографии. Пусть будут открыты все архивы ОГПУ – НКВД (я сам в десятках статей требовал этого от властей). Но в выступлениях государственных деятелей потоки грязи на своих далеких предшественников как минимум неуместны.

Как я уже писал, в торговом и культурном обмене РФ заинтересована в куда меньшей степени, нежели Республика Польша. Посему пора предложить очистить торговые и культурные отношения от дешевой русофобии, даже при том, если ее маскируют под видом критики царизма или большевизма. Не хотите, так нам ничего вашего и не надо, и вам же, панове, будет плохо.

Давно пора каждого заезжего поляка, начиная с Анджея Вайды и кончая президентом, спросить – «чьи Кресы?» Причем даже не спорить, а только спросить и смотреть, как лях корчится, будто уж на сковородке. Признать Кресы исконно польскими землями, в чем уверено подавляющее большинство поляков, никак нельзя. Прямые или даже косвенные территориальные претензии на Кресы вызовут бурю возмущения в Литве, Беларуси и на Украине, и даже гневные окрики из Брюсселя и Вашингтона.

Сказать «нет» также нельзя. Признать, что Червонная, Белая и Малая Русь еще в IX веке объединилась в Древнерусское государство, когда польского государства еще не существовало? Признать, что православие в эти земли пришло раньше, чем католицизм в Польшу?[209]

Но тогда как карточный домик рассыпятся все польские претензии и обиды, накопленные за пять последних столетий. Ведь ни Алексей Тишайший, ни Екатерина Великая, ни Сталин не взяли ни одной пяди земли, где коренным населением были поляки. Они вернули лишь исконно русские территории.