Польша в XX веке

Сам Мочар, рабочий текстильной фабрике в Лодзи, в 1937 г. вступил в КПП, в 1938–1939 гг. за свою революционную деятельность сидел в тюрьме. После начала войны перебрался в Белосток, где работал в органах НКВД в звании лейтенанта. В 1941 г. в Горьком окончил курсы НКВД. Был переброшен на польскую территорию. Стал командиром Гвардии Людовой и Армии Людовой в лодзинском, келецком и люблинском округах. В годы военного подполья был тесно связан с Гомулкой. Противники, а может и сторонники Мочара распространяли слухи, что во время войны он якобы предал советскую службу госбезопасности. Ведь энкавэдистское прошлое в глазах поляков не прибавляло авторитета генералу. Польские авторы утверждают, что Мочар отказался подчиниться сброшенному в 1943 г. в тыл с целью выяснения ситуации в ППР представителю Коминтерна Л. Касману, ссылаясь на указания Гомулки. Касман в своих телеграммах в Москву обвинил Мочара в отказе подчиниться директивам из Москвы и даже в сотрудничестве с немцами[1116].

После войны Мочар, в отличие от многих коммунистов-подпольщиков, не сделал быстрой карьеры – в органах внутренних дел и государственной администрации занимал в основном второстепенные посты. Лишь после прихода к власти Гомулки он стал быстро продвигаться вверх по служебной лестнице. В 1956–1964 гг. был вице-министром внутренних дел; с 1961 г. в ранге вице-премьера руководил службой безопасности. В 1964 г. стал министром этого ведомства. МВД было «очищено от ревизионистских и сионистских элементов»[1117]. Находясь на этом посту, Мочар руководствовался принципом «самостоятельности и равноправия» в отношениях с органами безопасности СССР. Такой его подход вызывал «обеспокоенность и подозрительность со стороны Ю. Андропова»[1118]. Мочар был тесно связан с армией и В. Ярузельским. О Мочаре говорили, что он обладает талантом объединять людей, но и одновременно их отталкивать. Он, несомненно, был человеком с сильной волей, не лишенным больших организаторских способностей.

Во второй половине 1960-х годов «партизаны» имели поддержку в МВД, среди части военных, партийного и государственного аппарата, в ветеранском Союзе борцов за свободу и демократию, который объединял около 300 тыс. членов и во главе которого с 1964 г. стоял М. Мочар. Гомулка на это движение смотрел с симпатией. Именно в этот период стали открыто противопоставлять тех, кто приехал из Советского Союза (в основном поляки еврейского происхождения), и тех, кто с оружием в руках боролся в самой Польше. «Партизаны» стали использовать этот факт для разжигания вражды в партии и обществе. Когда в середине 1960-х годов М. Раковский во время встречи с Гомулкой заговорил об опасных амбициях Мочара, собеседник только рассмеялся: «Мочар и я – это одно и то же»[1119]. Общественное мнение причисляло к «партизанам» Г. Корчиньского (вице-министра обороны ПНР), Ф. Шляхчица (с 1962 г. вице-министр внутренних дел), Т. Петшака (коменданта Гражданской милиции), Т. Куфеля (руководителя военной внутренней службы Министерства национальной обороны) и Ю. Кемпу (первого секретаря Варшавского комитета ПОРП). Мочара поддерживало объединение ПАКС во главе с Б. Пясецким. Эта светская католическая организация проповедовала идеи социализма, допускающего мировоззренческий плюрализм.

Мочар пытался уменьшить пропасть между сторонниками борьбы за Народную Польшу и участниками движения сопротивления, поддерживавшими польское правительство в эмиграции. Он предпринял шаги, направленные на реабилитацию бывших солдат сентября 1939 г. и бойцов Армии Крайовой. Эти шаги были хорошо восприняты в польском обществе, так как касались большинства семей. Сам Мочар дружил с видными командирами АК и польских войск, воевавших на Западе. Более того, он был принят в Союз борцов во главе с легендарным полковником АК, участником Варшавского восстания Я. Мазуркевичем (псевдоним Радослав). Благодаря «партизанам» польско-немецкая война 1939 г. стала оцениваться более объективно. Историки и публицисты стали больше писать о вкладе польских частей в войну на Западном фронте.

«Партизанам» удалось завоевать на свою сторону часть патриотически настроенной польской интеллигенции. «Люди Мочара» обладали сильными позициями в СМИ. Их лозунги носили национально-патриотический и эгалитаристский характер. Программным манифестом «мочаровцев» стала книга публициста 3. Залуского «Семь главных польских грехов», изданная в 1964 г.[1120] Однако некоторые из «партизан» стали выдвигать идеи национал-коммунизма, национального общественного порядка, используя некоторые националистические и антисемитские лозунги из программы эндеков. Это вызвало беспокойство в Кремле и лично Л. И. Брежнева. Деятель ПОРП С. Ольшовский, у которого были неплохие отношения с Мочаром, считал его «ультранационалистом»[1121]. Слабостью «партизан» было отсутствие у них социально-экономической программы, значение которой возрастало по мере проявления трудностей в народном хозяйстве.