Польша в XX веке

Молчание церкви с удовлетворением было принято новым руководством ПОРП. Герек в своем первом радиотелевизионном выступлении 20 декабря 1970 г. обратился к слушателям и зрителям со словами: «верующие и неверующие, члены партии и беспартийные» (Гомулка начинал свои выступления со слов: «товарищи и граждане»). Такое обращение было воспринято как сигнал к улучшению отношений между государством и церковью. 23 декабря в программном выступлении в сейме новый премьер Ярошевич прямо заявил: «Мы будем стремиться к полной нормализации отношений между государством и церковью, одновременно ожидая, что усилия правительства встретятся с надлежащим пониманием церковных и светских католических кругов»[1298]. На следующий же день генеральный секретарь епископата Польши Б. Домбровский направил ему письмо, в котором отметил, что он с удовлетворением принял заявление премьера в сейме. Секретарь епископата выразил надежду, что начнется новый этап в отношениях церкви и государства[1299].

29 декабря 1970 г. на заседании Политбюро ЦК ПОРП М. Мочару было поручено разработать новые предложения о дальнейшем регулировании отношений по линии «государство-церковь». Э. Герек впоследствии вспоминал: «Я с неодобрением в 1960-х годах наблюдал обреченную на поражение борьбу Гомулки с католической церковью… Мне казалось, что это была иррациональная малоэффективная политика. Если кто на этом зарабатывал капитал, то со всей уверенностью могу сказать, что не партия, а Вышиньский и католическая церковь. Поэтому я решил заключить с кардиналом своеобразный пакт о ненападении»[1300].

Примас Польши поддержал Терека. В прочитанной в костелах новогодней проповеди говорилось: «Я убежден, что в нашей общественно-политической жизни пробуждается понимание и надежда, что после болезненного кровавого опыта… будет расти понимание Закона Божьего, духа Евангелия, социальной любви и справедливости»[1301].

1 февраля 1971 г. правительство заявило, что церковь получит в собственность имущество, которым она прежде пользовалась на западных и северных землях как собственностью государства. На основе закона, принятого сеймом 23 июня 1971 г., церковь получила в собственность более 4 тыс. костелов и часовен, почти полторы тысяч зданий и несколько сот га пахотной земли. В 1973 г. церкви дополнительно было передано более 600 объектов недвижимости.

3 марта 1971 г. состоялась встреча между Ярошевичем и Вышиньским, которая длилась три часа. Это была первая за последние годы встреча на столь высоком уровне. Председатель правительства заявил примасу, что Герек не намерен вести войну с католической церковью. Одновременно Ярошевич просил Вышиньского, чтобы церковь не включалась в политическую антисоциалистическую деятельность[1302].

Власти выдали разрешение на строительство 150 новых костелов и других церковных объектов. Если в 1966–1970 гг. было построено 37 костелов, то в 1971–1975 гг. – 132. Государство простило старые церковные долги, отменило требование ведения ксендзами инвентарных книг, ввело многочисленные облегчения в работе пунктов изучения Закона Божьего школьниками за пределами костелов. Если в 1971 г. в духовные семинарии были приняты 735 человек, то в 1976 г. – 1174. Семинаристов все реже стали призывать на службу в армию. Для поездок за границу иерархи получили дипломатические паспорта. В начале 1970-х годов отношения польских властей с руководством Польской римско-католической церкви существенно улучшились.

Хотя СМИ не сообщали о встречах Терека с примасом, они проходили по нескольку раз в год. Как вспоминал первый секретарь ЦК ПОРП, «с первой встречи мы нашли общий язык. Ведь мы были горячими патриотами своей страны и хотели, чтобы наша страна развивалась…»[1303]. Вышиньский обращался к Тереку «первый секретарь» и «пан Герек», а Герек к Вышиньскому – «Ваше преосвященство», «ксендз примас», «ксендз кардинал». В ходе этих встреч обсуждались сферы сотрудничества государства и церкви: семья и ее укрепление, гражданское воспитание, мораль, отношение к труду, здравоохранение. Поднимались также вопросы польско-советских отношений. Оба, несмотря на различия, аналогичным образом понимали необходимость большей независимости Польши при признании силы и значения СССР[1304].