Польша в XX веке

Особенно обострилась ситуация в Люблине вследствие неожиданно резкого ухудшения снабжения этого города хлебом и молоком. В результате разразилась трехдневная забастовка в самом Люблине и во всей Люблинской окружной дирекции Государственной железной дороги. Эта дирекция контролировала все железнодорожное движение между СССР и ПНР. Движение на этом участке железной дороги было остановлено на три дня. Это создало проблемы в снабжении Советской группы войск в ГДР. Направленному в Люблин вице-премьеру М. Ягельскому удалось забастовку остановить. Герек после анализа ситуации пришел к выводу, что это была провокация, организованная не без участия спецслужб. Оппозиция к забастовке не имела никакого отношения.

Затем ситуация несколько успокоилась. Советское руководство рассчитывало на Терека и его умение выйти из сложного положения. А он, со своей стороны, был все еще полон оптимизма и говорил во время своего последнего отдыха в Крыму в июле-августе: «Наша ситуация улучшится, и за год-два мы достигнем того, что мы предусмотрели в нашей социально-экономической политике, то есть модернизируем экономику… Мы должны выдержать еще год-два. Осенью я скажу об этом народу. Люди поймут. Выдержат»[1401]. Герек все еще верил в свою силу и обаяние, благодаря которым ему удалось обуздать взбунтовавшихся судостроителей, в свой авторитет, благодаря которому он решал персональные вопросы в руководстве. Однако он недооценивал дальнейшее возможное развитие событий в стране и тех людей, которые их соответствующим образом могли использовать. Впоследствии он признал, что катастрофу вызвала борьба между Каней и Бабюхом. Играя с огнем, они привели в действие социальные силы, которые вышли из-под контроля и уничтожили «нас всех»[1402].

После люблинских забастовок Герек занял позицию непризнания, что что-то происходит. Эта тактика позволила ему остаться на посту первого секретаря еще около двух месяцев. Он был уверен в поддержке Брежнева и всего советского руководства: никто в нем не делал ставку ни на Каню, ни на Бабюха. Однако в августе 1980 г. польский руководитель уже не мог рассчитывать на безграничную поддержку Кремля.

Брежнев был очень больным и недееспособным человеком. Костикову, который сопровождал семью Гереков на отдыхе в Крыму, в аппарате ЦК сказали: если польский гость будет иметь какие-то экономические и другие вопросы к генсеку, то обсудите их вдвоем, затем подготовьте записку, а мы передадим ее на заседание Политбюро. Костиков так и поступил, передав записку К. Русакову. В подобной ситуации члены советского руководства поддерживали только тех лидеров социалистических стран, кто обеспечивал социальное спокойствие. Тот, кто этого не умел сделать, должен был уйти.

Во время последней встречи в Крыму первый секретарь ЦК ПОРП был предупрежден, что его советский коллега дееспособен только один час. Константин Черненко подал Брежневу несколько страниц машинописного текста, тот одел очки и начал читать: «Дорогой таварищ Эдвард…». Генсека волновали вопросы оппозиции, задолженности, последствия проведения политики чрезмерного увеличения численности ПОРП. Он проявлял обеспокоенность ситуацией в стране. Было видно, что он устал от чтения текста и остаток сил сконцентрировал, чтобы выслушать Терека. Польский гость вначале дал оптимистическую оценку положения, затем по сути отверг критические замечания Брежнева. Однако вскоре хозяин перестал реагировать на слова гостя. Терек оказался в глупой ситуации: беседа кончилась в тот момент, в котором здоровые люди только начали бы дискуссию. На прощание Брежнев пробормотал что-то вроде: «Эдвард, держись, не сходи с курса». В автомобиле Терек сказал Костикову: «Ну что ж, состояние здоровья вашего хозяина тяжелое…»[1403]. Впоследствии польский лидер вспоминал, что состояние Брежнева потрясло его. Генеральный секретарь ЦК КПСС, которого он так уважал, «превратился в манекена и инструмент в руках других»[1404].

В июле-сентябре забастовки охватили почти 2 тыс. польских предприятий и 1,2 млн занятых. Взбунтовавшееся общество решило отплатить Тереку за введение коммерческих цен, за повышение цен на новые товары, за снизившиеся темпы роста заработной платы. После возвращения из отпуска первый секретарь ЦК ПОРП хотел поехать в Гданьск и встретиться с бастующими рабочими. Однако окружение воспрепятствовало этому, так как уже планировало отстранение его от власти. Терека поддержал только кардинал Вышиньский. Дворец в Натолине, где они собирались встретиться, был закрыт. Они поехали на квартиру Терека в Константине, где беседовали несколько часов. Вышиньский настаивал, чтобы первый секретарь ЦК не поддавался и сохранил власть.

Эпоха Герека подошла к концу. Забастовки, создание и деятельность «Солидарности» нанесли огромный удар по экономике страны. Произошло углубление экономического кризиса, который Польша не могла преодолеть все 1980-е годы.