Польская литература ХХ века. 1890–1990

Немалую роль в обновлении польской драматургии сыграло на том этапе творчество Л. Кручковского. Успех его драмы «Первый день свободы» (1959) определила ее полемическая направленность против экзистенциалистского понимания свободы личности, свободы человеческих поступков, выбора линии поведения. Драма утверждает исторический детерминизм личности, в рамках которого, однако, есть место для морального выбора. Главный герой драмы – Ян, польский офицер, освобожденный весной 1945 г. из немецкого лагеря военнопленных. Ян берет под опеку немецкую девушку Ингу, которой угрожает насилие. Однако Инга присоединяется к эсэсовцам, ворвавшимся в город. Ян вынужден выстрелить в Ингу и убить ее. Попытка героя осуществить гуманный поступок оказалась неудачной. Но это только начало, только первый день свободы. «И все же такие попытки надо предпринимать! Даже несмотря на свое поражение они прокладывают путь окончательной победе гуманизма»{143}, – писал о замысле своей пьесы Кручковский.

В драме «Смерть губернатора» (1961 г., по мотивамрассказа Леонида Андреева «Губернатор», 1906) Кручковский вскрывает порочность общественной системы, в которой меньшинство применяет жесточайшие средства насилия по отношению к большинству. Системе этой противопоставлена мораль узника, борца за новое общество, в котором стремления личности и общества будут гармонично слиты. В драме применены некоторые художественные приемы, связанные со стремлением универсализировать решения проблемы: условность фабулы, отказ от конкретизации места и времени действия, широкое использование символики деталей, подтекста, брехтовского «эффекта очуждения».

При всех этих новациях Кручковский придерживался традиций реалистической драмы. В таком духе продолжали писать немногие драматурги. Свыше десяти драм написал в 60-е гг. Ежи Брошкевич, драм очень разных по манере – от гротеска до психологического реализма. Из его реалистических пьес наибольший успех имели пьесы «Скандал в Хеллберге» (1961), в которой автор анализирует современные психологические последствия фашизации Германии, комедия современных нравов «Беспокойство перед путешествием» (1962), историческая драма «Конец книги шестой» (1963) о конфликте гениального ученого (Коперник) с конформистами, «Я прихожу рассказать» (1964) – драма-биография поколения Брошкевича.

Хорошо были встречены зрителями и критиками в эти годы также бытовая комедия 3. Сковроньского «Иллюзионисты» (1960), ряд драм молодых драматургов. Пьеса Богдана Дроздовского (р. 1931) «Похоронное шествие» (1960) посвящена теме пробуждения человеческой солидарности у рабочих – вчерашних крестьян, настороженно относящихся друг к другу. «Ночная повесть» (1963) Кшиштофа Хоиньского (р. 1940) направлена против трусости, потворства хулиганству и насилию. «Горсть песка» (1963) Ежи Пшездецкого (р. 1927) посвящена всегда актуальной теме: молодой человек, выбывший из большого спорта, не может найти места в жизни, адаптироваться к новым условиям и новому окружению.

Драма, развивающаяся в русле реалистических традиций, уступила, однако, ведущую роль так называемой поэтической и параболической драме. Развитие параболической (иносказательной, притчевой, метафорической – это ее другие определения) драмы связано в первую очередь с творчеством Т. Ружевича и С. Мрожека.

Начиная с 1960 г. Т. Ружевич опубликовал более десятка драм, которые были высоко оценены критикой, читателями и зрителями: «Картотека» (1960), «Группа Лаокоона» (1961), «Свидетели или наша малая стабилизация» (1962), «Вышел из дома» (1964), «Прерываемое действие» (1964), «Старая женщина высиживает» (1968), «На четвереньках» (1971), «Непорочный марьяж» (1974), «Уход Глодомора» (1976), «Голос анонима» (1978), «В расход» (1979), «Мышеловка» (1982). Драма Ружевича вырастает из его поэзии. Ее фундаментом, по определению Станислава Буркота, «с одной стороны, является верность по отношению к действительности, а с другой – отрицание наивного миметизма (подражания и фотографирования) путем метонимического переноса и расширения значений конкретных понятий. Этот принцип, основа поэтического языка Ружевича, неизменно присутствует и в его драматургии».{144}