Польская литература ХХ века. 1890–1990

Завершается творчество последних представителей знаменитой довоенной поэтической группы «Скамандр» – А. Слонимского и Я. Ивашкевича. В 70-е гг. Слонимский активно участвовал в оппозиционном движении, публиковал фельетоны в ежедневнике «Тыгодник Повшехны» (изданные в сборниках «Присутствие», 1973; «Любопытство», 1982), воспоминания («Алфавит воспоминаний», 1975). Стихов же писал немного, выступая в них, как и в своей публицистике, борцом за права человека, поэтом, подчеркнуто верным традиции, противником герметичного поэтического языка, оставаясь до конца верным своему девизу: «Нужно быть везде, где обиженный борется с бесправием» (стих. «Шекспир. Гамлет»).

Неизгладимый след во всех областях литературы – в прозе, поэзии, драматургии, эссеистике – оставил Я. Ивашкевич. В последних книгах стихов «Итальянский песенник» (1974), «Карта покоя» (1977), «Вечерняя музыка» (1981, издан посмертно) он достиг, по словам польского исследователя Я. Рогозиньского (с которым нельзя не согласиться), «такой степени совершенной простоты, которую можно сравнить только с простотой самых ярких лириков – Гёте или Мицкевича»{150}.

Мудрая старость – так можно определить основную тональность последних стихотворений поэта. Одна из главных его мыслей – мысль о единстве мировой культуры. Встреча культур Востока и Запада, видимая поэтом в перспективе прошлого и настоящего, это всегда взаимопроникновение и взаимообогащение. Исповедально звучат в цикле «Азиаты» (сборник «Карта покоя») признания поэта в любви к русской культуре, неотделимой от культуры Польши, Европы, всего мира:

Трава Толстого
Хлеб Достоевского
Плакучие ивы Чайковского
Я в них погружен по шею
Не вырубит их сабля Володыевского…

В последний раз поэт задумывается над историей, над миром и Богом, в последний раз бросает взгляд на небо и землю, испытывает душевную тревогу которая сменяется успокоенностью:

Медленно очень медленно
без страха
становлюсь невесомым
Это даже не больно
(…)
Не нужно ничего срывать переключать
все кончится само собой

(«Новая действительность»)

Поэт завещает хранить вечные ценности природы и культуры – и вечные ценности души: любовь к людям, к покою леса, воды, неба, времени… К покою дома – и месту интимного существования, и общечеловеческому дому, вместилищу истории и культуры.

Покой дома пусть будет с тобой
светлой комнаты, накрытого стола, белого творога,
молока, кофе, вишен, разных мелочей,
происхождение которых ведомо только нам,
фотографий, о которых только мы что-то знаем…
(…)
Покой земли пусть будет с тобой…

(«Покой леса пусть будет с тобой»)

Поэзия Ивашкевича оказала большое влияние на творчество многих поэтов, прежде всего на «неоклассиков», с которыми у него много общего в отношении к культурному наследию.

В 80-е гг. Ивашкевич подвергся ожесточенной критике со стороны наиболее радикальной антикоммунистической оппозиции за «сервилизм» по отношению к властям. Ян Вальц писал, например, в 1987 г.: «Эстетизирующий, а в сущности бесцветный Ивашкевич не брался в своем творчестве за темы, которые могли бы быть опасны для власти, которые могли бы вызвать какие-либо споры, раздражать „несоответствующим подходом“. Он оказался для коммунистов необыкновенно ценным приобретением»{151}.

Критики Ивашкевича, не давая себе труда глубоко проанализировать его творчество, основывались на том факте, что в течение многих лет при коммунистах писатель возглавлял Союз польских писателей и вынужден был идти на компромиссы. Но, как справедливо заметил в эмигрантской парижской «Культуре» известный эссеист К. Еленьский, «кто-то в Польше должен был взять на себя официальную роль „партнера“ партии и правительства в литературных делах; если бы этого не сделал Ивашкевич, судьба литературы наверняка оказалась бы гораздо более плачевной…»{152}.

В рассматриваемый период завершается и творческий путь поэтов – представителей старшего поколения – М. Яструна, А. Важика, С. Р. Добровольского, А. Свирщиньской и др., а также более молодых – М. Бялошевского, А. Каменьской, А. Слуцкого, С. Гроховяка, Э. Стахуры, В. Домбровского, Р. Воячека и др.