Польская партия (СИ)

— Это будет говорить, что англичане и французы выбрали путь большой войны, не уверенные в своих нынешних силах. И им потребуется несколько лет для подготовки. Опыт Польской кампании показал многое. И нам, и им. Я думаю, что вы в курсе того сколько компетентных наблюдателей от Великобритании и Франции находилось в польских войсках.

— В курсе… — покивал посол вместе с Герингом почти синхронно.

В этот момент появилась польская делегация. И пришлось прерваться.

Фрунзе специально пришел пораньше, чтобы перекинуться парой слов с немцами, не привлекая к себе лишнего внимания. За их встречами следили. А тут — почему бы не пообщаться? Кто на таких собраниях обсуждает важные дела? Это официальная площадка. Публичная. Тут их оформляют…

Юзеф Пилсудский был трижды ранен. Хоть и не сильно. Но все одно — состояние имел не важное.

— Как ваше здоровье? — сходу поинтересовался Фрунзе, подойдя к главе Польши. Причем осведомился с предельно добродушным и даже участливым видом. Что было воспринято Юзефом как издевательство.

— Вашими заботами, — хмуро ответил он.

Чтобы не разгорелся скандал оперативно вмешался посол Италии. И перевел стрелки на слухи, которые ходили вокруг тех приснопамятных кулуарных переговоров «с клизмой». О которых, наверное, все заинтересованные слышали. Что там за дверями происходило — нет, но антураж…

— Это все пустые слухи, — отмахнулся Фрунзе. — Видно какие-то фантазеры выдумали. Переговоры у нас прошли предметно, конструктивно с полным взаимным уважением и пониманием друг другу. Да и как они могли еще пройти? Мы все цивилизованные люди. Не так ли? — спросил он, обращаясь к послу Великобритании. Тому самому, которому обещал выбить зубы и сложить в кармашек.

— Разумеется, — также подчеркнуто вежливо ответил тот. — Михаил Васильевич умеет вести переговоры, держась общепринятых норм и традиций. И, если бы не был обременен положением военного министра, то смог бы многого добиться на дипломатическом поприще.

— Полностью с этим согласен, — кивнул французский посол. — Все эти слухи — пустые наветы. Предметный и конструктивный диалог позволил нам быстро обо всем договориться…

Пилсудский удивленно посмотрел на Фрунзе, который вежливо раскланивался с английским и французским послом. Потом на них. И от удивления даже не выдержал — протер глаза правой рукой. Левая-то была в повязке — раненая.

Но видение никуда не делось.

Нарком обороны СССР и послы раскланивались с самым любезным видом. Словно лучшие друзья. Конечно, сквозило что-то во взглядах. Но так — легкий оттенок натуральных отношений за нарочито приторной маской очевидной фальши. Это слишком сильно бросалось в глаза, в первую очередь, из-за подчеркнутой правильности. В жизни так не бывает. В жизни больше естественности и импровизации…

После пару минут вежливого расшаркивания Михаил Васильевич обратил к главе Польши. По-русски, который тот вполне уверенно знал, так как родился и вырос в Российской Империи:

— Юзеф Юзефович, в минувшей войне мы с вами были противниками. Неприятелями. Но это нисколько не умаляет той храбрости, с которой сражались поляки. Да, вы сложный народ. Полный гонора, иной раз в плохом смысле этого слова. С вами сложно договариваться. Но никто и никогда не мог усомниться в храбрости вашего народа. Достойной как минимум уважения.

— Это приятно слышать, — произнес несколько растерявшийся Пилсудский. Уж чего-чего, а похвалы от Фрунзе он ожидал услышать в последнюю очередь.

— Ваши люди сражали отчаянно. Мне докладывали о массе эпизодов, в которых иные бы сдались. Но поляки дрались. До последнего патрона. А потом, когда и они заканчивались, пытались прорываться на одних лишь голых штыках. Я не в праве награждать ваших военнослужащих. Поэтому я хочу преподнести в качестве жеста доброй воли вам эти двенадцать орденов «Славы». — произнес Михаил Васильевич и стоящий рядом адъютант выступил вперед с большим деревянным пеналом. И распахнул его.

Там лежали золотые кресты в белой эмали, полностью повторяющие старый орден Святого Георгия. Только в центре вместо всадника располагалась красная пятиконечная звезда. Ну и колодка была небольшой, квадратной с характерной георгиевской лентой.

— По статуту — это чисто военные ордена, лишенные всякой политической окраски. Прямой и полный наследник старой георгиевской традиции. Здесь чистые бланки и удостоверения. Впишите туда фамилии самых достойных польских воинов, если найдете достойных. Все на ваше усмотрение. Я уверен в вашей справедливости. После чего передайте нам список награжденных. Они будут включены в общую георгиевскую летопись и правительство Советского Союза станет оказывать им все соответствующие почести и льготы.

Пилсудский растерялся еще больше.

Отказ от такого подарка значил не только страшное оскорбление, но и по сути, признание того, что в польском воинстве нет достойных. Принятие… такого, давненько не встречалось. И как на все это реагировать — он не понимал.

Так что, чуть помедлив, кивнул своему спутнику. И тот принял пенал с наградами и лежащими там же бланками. А сам пожал руку Фрунзе.