Польская партия (СИ)

Несколько дней он побирался, пытаясь понять, где он, что происходит и так далее. Ну и ломало его без наркотиков, что затрудняло восприятие реальности. Поняв же, куда он попал, и приведя себя мал-мало в порядок, этот довольно крупный мужчина с растрепанными волосами попытался обратиться к уважаемым людям. Благо, что примерно представлял к кому идти. Но… всюду его либо не пускали на порог, либо, если ему удавалось добраться до аристократа, его выбрасывали на улицу. А иной раз даже и били.

Почему?

Сказывался внешний вид, который выдавал в нем либо наркомана с городских низов, пусть и изнеженного, либо городского сумасшедшего. Понятно — руки не знали мозолей. Это тоже бросалось в глаза. Но он открывал рот… и на этом все заканчивалось, ибо говорил он по меркам начала XX века не как аристократ или уважаемый человек, а как обычный босяк.

Да и что он им мог рассказать?

Что полезного он знал в представлении влиятельных людей 1920-х годов? Кулуарные секреты начала XXIвека? Так от них никакой пользы. Массу «интересных» рецептов для увеселяющих средств? Так у них половина ингредиентов попросту еще не имелось. Поведать про толерантность, права ЛГБТ и BLM? Так это было никому не интересно.

Посему в их глазах он выглядел представителем городского дна, которого гнали. Иной раз палками. У кого-то изредка возникали мысли о том, что парень то не выглядит тружеником. Но от них отмахивались, как от несущественных. Замещая всякими пошлыми гадостями. Ведь кто в среде городского дна может позволить себе не трудиться и употреблять наркотики? Бандиты да проститутки и на бандита он не тянул ни видом, ни нравом, ни ухватками...

Так или иначе, но за пару недель своих мытарств и похождений он оказался уборщиком мусора в неблагополучном квартале Лондона. Из приличных же его гнали палками при появлении. Вся местная полиция уже знала его в лицо.

И именно здесь этот бедолага услышал о статье Муссолини.

— Это все русские! — закричал он. — Это они воду мутят! А Муссолини — агент кремля!

Первые минуты это людей забавляло.

Но очень скоро подошла полиция и вдумчиво его избила. А потом увезла в дурдом, сдав туда как буйного и социально опасного. Где жизнь бедного Бореньки и прервалась где-то через месяц. Очень уж суровые условия там были и брутальные лечебные процедуры. Только очень здоровый человек мог их выдержать…

Обновленный же Михаил Васильевич Фрунзе так никогда и не узнал, что судьба попыталась подбросить ему оппонента из его же дней. Но промахнулась, и этот бедолага закончил свою судьбу быстро и крайне печально, как и 99,9(9) % людей, провалившихся в прошлое. И его сценарий оказался не самым плохим. Могли сразу же зарезать в той же канаве, где и ограбили. Но мир не без добрых людей. И ему дали возможность насладиться моментом…

Часть 3. Глава 2

1928 год, июль, 15. Лондон

Уинстон Черчилль спешно перебирал упитанными ножками, направляясь к автомобилю. Который уже загрузили важной документацией, а также наиболее важными личными вещами.

У него в руках был саквояж, забитый наличными фунтами стерлингов. Рядом семенил слуга, потея под тяжестью саквояжа, забитого драгоценностями. В том числе семейными. Собираться приходилось в спешке, поэтому брал, что удалось ухватить. И…

— Сэр Уинстон Черчилль? — спросил вышедший из-за автомобиля сотрудник полиции в характерной шляпе.

— Кто вы такой?! — пыхнув зажатой в зубах сигарой, воскликнул этот упитанный джентльмен в полосатых штанах.

— Повторяю вопрос, сэр. Вы сэр Уинстон Черчилль? Ответьте будьте любезны.

— Да, я сэр Уинстон Черчилль. Кто вы такой и что вам нужно?

— В таком случае именем короля вы арестованы. — произнес другой сотрудник полиции, но уже в штатском, вышедший откуда-то сбоку. И из-за небольшого подсобного здания.

— Что?! — ахнул он. — Я канцлер казначейства и министр по делам колоний!

— Мы знаем, — кивнул этот человек в штатском с совершенно безучастным взглядом.

Черчилль было потянулся к револьверу, но в его поле зрения начали появляться все новые сотрудники. Причем у некоторых руки покоились на рукоятках револьверов.

— Не стоит, — равнодушно произнес мужчина в штатском.

И вскорости Уинстона сзади под руки подхватили двое крепких полицейских. Ни дернутся, ни вырваться.

Канцлер обвел нервным взглядом округу.

Его слугу уже скрутили. Молча. Прикрывая рукой рот, чтобы не орал. Водитель сидел в автомобиле «связанный» — вон — руки продемонстрировал в наручниках. А рядом, дав ему затрещину, промелькнул «бобби» с револьвером, который укрывался от глаз до срока на заднем сиденье в тени.

Саквояжи у него и у мажордома уже отняли.

А дым, который шел из трубы камина… его не было. Видимо потушили огонь и досматривают документы, которые Черчилль туда покидал. Вряд ли они за это время успели бы сгореть.

— Вы все поняли? — вкрадчивым голосом спросил мужчина в штатском.

— Все.

— Тогда следуйте за мной. Прошу. — указал он рукой и кивнул полицейским, что держали канцлера. Те отпустили его, походя выхватив револьвер, к которому тот тянулся.

Уинстон дернул щекой.