Польская партия

Несмотря на отсутствие промышленных инвестиций в требуемом компартией УССР объеме, политика Фрунзе все одно самым позитивным образом сказалась на простом народе. В том числе и в УССР. Например, введение сетки тарифов максимальной маржинальности заметно снизило цены на товары. Особенно первой необходимости, за которыми стали особенно внимательно следить. Из-за чего покупательная способность зарплат простых работяг ощутима увеличилась. Более того – она пробила идеологически важный потолок 1913 года.

А введение довольно строгой трудовой дисциплины, хоть и вызвало поначалу широкое раздражение. Но, в целом, очень ощутимо подняло производительность труда. Что нашло свое самое живое отражение в количестве доступных товаров на рынке. Да и работники стали получать премии.

Плюс к началу 1928 году существовало уже семнадцать крупных артелей, которые строили дороги, аккумулируя безработных. Так что в целом население было довольным Советской властью и смотрела в будущее с определенным оптимизмом. Ведь фактический уровень жизни за минувший года полтора-два улучшился едва ли не вдвое. И у многих душу грели разного рода надежды. Особенно после провозглашения лозунга: «Каждой семье по квартире!». И начала широкой общественной дискуссии по этому вопросу. Фрунзе ведь задумал дешевое жилищное строительство не только в Москве и Ленинграде, а вообще всюду по Союзу, где это требовалось. А жилищный вопрос он был больным если не повсеместно, но много где.

Разгром же Уральской ОПГ заставил «поджать хвост» дельцов, жирующих в других областях Союза. Страшно все-таки. Вон – просто взяли и вырезали считай. Не взирая на заслуги перед революцией. Что опять-таки простым населением воспринималось очень позитивно. Как и аресты чиновников высокого ранга. Люди во все времена любили, когда правитель время от времени «развешивал на столбах» бояр. За дело или нет – не так важно. Просто это частенько воспринималось как забота о простых людях. Ну и как мелкая «мстя» за то, как эти самые «бояре» притесняли обывателей. И в этом плане Фрунзе выглядел прям большим молодцом. Защитником простолюдинов, так сказать.

А тут – независимость…

Какая независимость?

Зачем?

Почему?

Какого черта?

Ведь никто еще и месяц назад ни о чем подобном и подумать не мог. Ну, кроме отдельных личностей, сохранивших теплые воспоминания о Петлюре и прочих подобных деятелей. Широким же массам это все было не только не нужно, но и не понятно. Так что, подходящие легкие батальоны и роты РККА они воспринимали хорошо. А местами и очень тепло. Более того, сбивались в отряды народной милиции для защиты своих городов и хуторов. Плохо вооруженной, но союзной и максимально лояльной Советской власти.

Не везде такое происходило.

Большинство жителей, держались позиции «моя хата с краю», и просто ждали, чем все это закончится. Но, в любом случае, они не выходили с оружием в руках партизанить.

Однако имелись и другие люди. И именно они расположились на подступах к Харькову…

– Окопались… – тихо произнес майор, изучая позиции в мощный морской бинокль. Дистанции были как раз подходящие. А Михаил Васильевич не скупил на технические средства и обеспечивал даже легкие батальоны всем потребным.

С оптикой тоже не напортачил.

Изыскал возможности.

– Крепко встали… – согласил его начальник штаба, лежавший в траве рядышком. У него бинокль был попроще, но тоже неплохой. – Вон как трехдюймовки прикрыли.

– И пулеметы… Видишь – вон по второй линии?

– Увы.

Комбат протянул ему свой бинокль.

– Да, теперь вижу.

– Что думаешь?

– В лоб переть не стоит. Выход с дороги узкий. Поле здесь перепаханное, но без оврагов. Травы нет. Не залечь толком, не укрыться, не минометы поставить. Трехдюймовками их выбьют очень быстро. Вон – все на ладони. Верст на пять. Может и больше. Так на глазок не скажешь – все сливается. Для шрапнели – раздолье.

– Как нас не заметили только…

– Да… – кивнул капитан, стараясь, впрочем, не высовываться из травы. – Скорее всего не видят. Далеко. Обычный армейский бинокль так далеко не бьет.

– Видимо, – пробурчал комбат, отползая назад, на обратный склон небольшой бровки.

Достал из планшета карту и начал ее изучать.

– Пустое. Обходов нет. – скосившись на нее буркнул начальник штаба.

– Тут вон дороги проселочные нарисованы.

– Разведка передавала – перепахали их.

– Как перепахали?

– А вот так. Как посевная началась, так и перепахали. Или по глупость, или специально. Но по дурости трактористы и не такие чудеса творят. Так что… – развел руками капитан. – Тут если и обходить, то по темноте. Но вряд ли мы далеко уйдем. Велосипеды волочить по пашне тяжело. Да и ближайшая дорога верст в пяти. И ее состояние не известно. Может там тоже заслон?

– Здесь сколько по-твоему встало?

– Батальон, может быть два.

– Да два. Точно. Если не больше. А в Харькове их было всего три. Вряд ли они полностью оставили город…

Помолчали.

Подумали.