Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

3. Интриги и раскольническая деятельность Л. Мерославского в канун восстания

Происки партии консерваторов были направлены против усилий патриотического течения польской демократической эмиграции, стремившейся к подготовке вооруженного выступления за национальную свободу Польши. Эта часть эмиграции признала руководящую роль Центрального Национального комитета и активно ему помогала. Однако в этом вопросе в среде демократов не было единства, и одним из главных тому препятствий стала деятельность Мерославского. История с польской военной школой сильно подорвала его авторитет в демократических кругах: молодежь, принадлежавшая к Обществу польской молодежи, оказалась «прямо ему враждебна»; за ним шли немногие эмигранты из французской провинции (в частности, в Шартре), некоторые из бывших учеников военной школы, оставшиеся в Италии. Немногочисленные приверженцы генерала в Париже регулярно собирались у Кужины, но его публичные выступления, как, например, в читальне «Passage du Commerce» («Торговый пассаж»), вызывали неодобрение и отпор. Говоря впоследствии о своих ресурсах в этот период, Мерославский упоминал нескольких рассеянных по разным точкам сторонников и 100 тыс. франков²⁹⁷.

Чтобы поднять свой престиж и восстановить влияние среди эмигрантов, генерал стремился укрепить свои международные связи. Опираясь на близость с принцем Наполеоном, он пытался обращаться к Гарибальди с планом совместной борьбы против Австрии, надеясь заинтересовать им и Пальмерстона, но вернуть доверие итальянского революционера ему не удалось. Мерославский общался также с Тюрром и Клапкой по вопросу создания общего печатного издания, но из-за отсутствия средств этот проект не был реализован, и с 1 июля 1862 г. генерал стал издавать собственный печатный орган «Baczność». Хотя журнал выходил только до декабря 1862 г. и попадал в Польшу в очень незначительном количестве экземпляров, он, тем не менее, стал главным рупором идей Мерославского и важным оружием в его борьбе за влияние в эмиграции. На страницах журнала генерал выступал с привычной псевдореволюционной демагогией. Он утверждал, что «революция […] не терпит полумер. Ее мощь – в слепой вере в святость своей мысли и в победу; ее разум – в том, чтобы не обращать внимания на преграды, не оглядываться назад, не видеть ничего, кроме […] цели». В первом номере «Baczność» заявила о стремлении к «народному» восстанию: «Солдат тогда лишь непобедим, когда его со всех сторон окружают массы и когда они окружают его по своей охоте». Ту же мысль о необходимости участия крестьянских масс в восстании высказывал В. Мазуркевич, зять Мерославского и ярый его сторонник: «Не на один класс, хотя бы даже самый заслуженный в прошлом, но на весь польский народ необходимо опереть новую работу освобождения». Путь для этого Мазуркевич видел в сочетании восстания с разрешением крестьянского вопроса: «уничтожение всяких привилегий […], освобождение сельского люда от подчинения и от всяких позорящих человеческое достоинство присвоений, признание всех жителей Польши детьми одного Бога Отца на небе и одной матери-отчизны на земле, принятие и проведение в жизнь принципов любви, братства и гражданского равенства». В связи с крестьянским вопросом «Baczność» анализировала действия Земледельческого общества, утверждая, что своим указом 25 февраля 1861 г. оно «ломало царский устав», выдвигало «знамя социальной революции», но затем отказалось от лозунга революции и разрешения крестьянского вопроса и упустило момент, когда акт о наделении крестьян землей мог бы поднять их на восстание. Позже Мерославский писал об «экономическом варварстве» Земледельческого общества, помешавшем ему «искупительным даром призвать к восстанию в помощь Варшаве 500 тыс. посполитого рушения против Москвы, еще почти безоружной. Была ли когда-либо в истории привислинской шляхты более счастливая минута для […] братания русинского крестьянства с мазурским в коммунии польского наделения землей для отнятия у царя навечно не только жезла сатанинских интриг во всех частях Речи Посполитой, но и люциферского скипетра в собственном аду? […] Но Земледельческое общество предпочло дальше судиться и торговаться с взмокшим хлопом насчет замены малого пота на пот градом»²⁹⁸.