Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Эти адресованные шляхте упреки доказывали, что крестьянский вопрос интересовал Мерославского лишь с точки зрения вовлечения крестьянских масс в восстание, а также в связи с националистическими стремлениями к присоединению восточных провинций. Поэтому он требовал приберечь акт крестьянской реформы в качестве главного козыря в деле восстания и какое бы то ни было разрешение аграрной проблемы до восстания считал вредным. «Всеобщим лозунгом, – писал журнал «Baczność» 28 октября 1862 г., – стало соглашение крестьян с панами, соглашение абсурдное, невозможное, ибо против него встает, как упырь, все многовековое прошлое обид, притеснений и разочарований, соглашение, которое до тех пор не может осуществиться, пока крестьянин не окажется совершенно независимым от пана, а пан не сотрет прошлого, по-братски и по-соседски обращаясь с несколькими его поколениями. Все это под властью московского правительства неосуществимо, а потому ставить подобное соглашение условием восстания может только тот, кто его вовсе не желает […]. Самые усердные революционеры убеждали крестьян, чтобы они договаривались с панами, будто паны горячо желают их счастья и дадут им Бог знает что, лишь бы крестьяне били москалей. А как только пропагандист ушел, шляхтич по-своему взялся за крестьянина, чтобы договариваться и договариваться с ним как можно дольше и таким образом бесконечно оттягивать восстание». Автор журнальной статьи считал, что провозглашение аграрной реформы должно быть отложено до момента восстания, чтобы придать ему заманчивость в глазах крестьянских масс, а пока он указывал путь разъяснения крестьянству характера будущей повстанческой борьбы и выгод, которые она ему принесет. Таким образом, выступление против лозунга «соглашения» помещиков и крестьян исходило из соображений практической выгоды, а не из позиции непримиримости классовых противоречий. Это подтверждал и тот факт, что редакция журнала «Baczność» полностью присоединилась к мнению К. Борковского, который в направленном журналу письме доказывал, что далеко не вся шляхта плоха и что в принципе соглашение между нею и крестьянством вполне возможно. Но такое соглашение, в соответствии с программой Мерославского, должно было последовать только в будущем, уже после освобождения Польши, для того чтобы предупредить возможность перерастания национальной борьбы в гражданскую войну²⁹⁹.

В 1862 г. осуществление такой программы казалось Мерославскому близким, как никогда. По его мнению, Европа была беременна революцией, а в самой Польше созрело правильное понимание вопроса об освобождении, закончился подготовительный, агитационный период и наступило время действовать. «Ныне, – писала «Baczność», – когда нация живет полной жизнью, когда она дает кровавые доказательства своей готовности к действию, можно было бы думать даже […], что ей уже не газет, а в них побуждений, советов, замечаний нужно, а пора дать оружие, организовать ее в повстанческие ряды и вести на врага». «Baczność» частично перепечатала «Повстанческую инструкцию» Мерославского, кроме того, большое количество экземпляров этой брошюры было послано в Польшу. Особое внимание в ней было уделено вопросу о правильном выборе момента восстания: он должен был характеризоваться наивысшим подъемом волны движения и наибольшим укреплением сил заговора, с одной стороны, а с другой, наисильнейшим кризисом и брожением внутри одной из трех угнетающих Польшу держав; при этом, по мысли Мерославского, толчком к восстанию могло стать любое значительное событие. Согласно «Инструкции», перед взрывом необходимо было провести разведку, разузнать все о противнике и его силах, разработать конкретный план восстания, дав задание каждому из подразделений заговора и обеспечив поддержку населения в городах и селах. Для отвлечения внимания противника предполагалось путем распространения листовок возбуждать ложные слухи, организовывать национальные и религиозные манифестации. Лишь приняв все эти меры, можно было давать сигнал к восстанию посредством набата или пожара либо непосредственно звать граждан к оружию. Изложенная в «Инструкции» тактика борьбы в городе повторяла уже известные ранее планы Мерославского, а при ее организации в деревне имелось в виду использование готовой системы тминного устройства. Таким образом, план «народного восстания» оказывался направленным на разрешение одного вопроса – каким образом использовать мощь и силу народных масс, чтобы добиться национального освобождения «без социальной революции, как бы реставрируя общество». Подчеркивалось, что принцип собственности останется священным и нерушимым³⁰⁰.