Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

По словам Мерославского, его Комитет сумел быстро восстановить все связи. Ему удалось даже создать собственное печатное издание «Słowo», первый и единственный номер которого вышел 8 января 1863 г. Активно действовала группа варшавских сторонников генерала во главе с Владиславом Еской и Войцехом Бехоньским. Большую поддержку Революционному комитету оказывали также братья Косковские, Францишек Орловский, Станислав Шаховский, а Эдвард Бонгард, представлявший «красных» в Грубешовском уезде, регулярно сообщал Мерославскому обо всем, что происходило в польском обществе, в том числе и о действиях Центрального Национального комитета. Укрепить связи Революционного комитета в провинции старался и Я. Кужина, на первых порах направлявший его работу. В августе – сентябре 1862 г. он выезжал из Варшавы в Плоцк, а также объехал Литву. Мерославский не только поддерживал непосредственный контакт с Революционным комитетом, но получал информацию и от «засланных» в Королевство Польское и «забранные провинции» своих агентов. Большинство эмиссаров пробирались в Королевство из Галиции, где под руководством Чарнецкого действовал львовский кружок сторонников Мерославского, укрепить который помог Кужина и который в октябре 1862 г. стал называться Национальным комитетом Галиции. Кужина сыграл важную роль и в создании краковского кружка приверженцев генерала³⁰⁴.

Мерославский стремился связать галицийские комитеты и Революционный комитет в Варшаве, рассматривая их как звенья одной цепи, как зародыш будущей всепольской повстанческой организации, находящейся всецело под его диктатом. Перед варшавским Революционным комитетом он ставил задачу вырвать власть и влияние у Центрального Национального комитета, в котором видел соперника. Программу, политику и тактику ЦНК он впоследствии подверг бешеным нападкам на страницах мемуаров. В программе ЦНК генерал видел лишь общие места, прописные истины, но яростно атаковал тот ее пункт, где говорилось о самоопределении национальных меньшинств. Этот пункт, «разлагающий польскую национальность», он рассматривал как покушение на целостность Польши, как стремление «распустить нашу централизованно-демократическую Речь Посполитую, чтобы торжествующие черви могли свободно расползтись и хозяйничать на трех ее оставшихся кусках». Мерославский также обвинял Центральный Национальный комитет в предательстве и контрреволюции, утверждая, что тот «не желал вооруженного восстания и ненавидел его», сводя все к показной стороне – манифестациям и демонстрациям. Он клеймил «полное отсутствие политической совести и личной ответственности» у членов ЦНК, которые якобы пользовались методом клеветы, мистификации и демагогии. Вопреки фактам, генерал заявлял, будто Центральный Национальный комитет возник из стремления к соперничеству с Революционным комитетом, что он является всего лишь «дерзким самозванцем», искусственно созданным эмиграцией. «То, что вы называете громким именем Центрального Национального комитета, просто-напросто пустая фикция», – писал он Бакунину 8 октября 1862 г.³⁰⁵

Эти аргументы широко использовались варшавскими «мерославчиками» в борьбе против Центрального Национального комитета. В ход шли демагогия, интриги, клевета: распространялись слухи, будто ЦНК «белеет» и обманывает массы, стремясь их успокоить, будто он не намерен противодействовать грозящему рекрутскому набору. В результате такой агитации сторонникам Мерославского удавалось переманивать молодых членов «красной» организации, а нередко ее первичные ячейки (десятки) целиком переходили на сторону генерала. Завербованными оказывались даже начальники поветов, как, например, Юзеф Миневский и Тышкевич. Опираясь на приобретенные влияние и связи в рядах повстанческой организации, Революционный комитет Мерославского в октябре 1862 г. предпринял попытку осуществить переворот в Центральном Национальном комитете, но его атака была отбита. ЦНК исключил из своего состава В. Даниловского и 3. Янчевского, действовавших в интересах Мерославского и подстрекавших студенческую молодежь. Ультиматум, предъявленный Даниловским, о продолжении переговоров с Революционным комитетом и о передаче генералу всей власти был отвергнут³⁰⁶.