Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века

Многие в Польше и в эмиграции сознавали вред авантюристической раскольнической политики Мерославского и выражали возмущение, как, например, А. Гуттри, направивший генералу резкое письмо. Понимали это и многие комиссары в самой организации «красных», указывавшие руководству Центрального Национального комитета на опасность, грозящую в результате действий Революционного комитета. Однако обаяние имени Мерославского еще полностью не исчезло, и часть патриотов продолжала верить, что соглашение с ним придаст заговору новые силы. Они толкали ЦНК к заключению такого соглашения, и он был вынужден с этим считаться. Поэтому с самого начала возникновения Революционного комитета ЦНК не стал обострять с ним отношения и делал вид, будто ничего о нем не знает. Так, когда в октябре 1862 г. были опубликованы уставы Революционного комитета, орган Центрального Национального комитета «Ruch» заявил: «Организация такого рода не известна ни нам, ни стране, и мы сильно сомневаемся, чтобы генерал Мерославский, слишком хорошо зная о направлении и значительности работ местного заговора, захотел бы создать еще одну какую-то особую заговорщическую организацию под своим руководством или также солидаризовался бы с так называемыми работами, ни на чем не основанными и химерическими». Газета выражала уверенность, что опубликованные документы это «дело интригана, который в целях собственной амбиции обманывает […], с одной стороны, генерала Мерославского и, бессовестно злоупотребляя оказанным ему доверием, компрометирует […] его уважаемое имя, а с другой стороны, орудуя этим именем, обманывает и сбивает с толку […] несколько десятков людей доброй воли, отвлекая их с правильного пути»³⁰⁷.

Хотя это выступление Центрального Национального комитета в очередной раз подтвердило его нежелание ссориться с Мерославским, сам генерал продолжал враждебные действия. В частности, он очень резко прореагировал на факт заключения Комитетом союза с русскими революционными демократами, заявив на страницах своего органа «Baczność» и французских изданий «La Presse», «Le Siècle», «L’Opinion Nationale» («Народное мнение») о своей непричастности к подобной «измене». В газете «Ruch» ЦНК резко ответил на это выступление, назвав его клеветой, имеющей целью вызвать раскол, но опять-таки считаясь с настроениями определенной части «красной» организации, он не отказался от переговоров о соглашении с генералом, начатых еще в конце зимы 1862 г. Сам же Мерославский пытался изобразить дело так, будто соглашение уже было достигнуто весной того же года, а затем Центральный Национальный комитет оказал ему неповиновение. «Еще два месяца тому назад, – писал он, – между нами […] существовало […] согласие и единство […] Если между нами и возникали какие-то споры, то братские, честные и допустимые в вопросе форм революционной организации, прав руководящего Комитета и, наконец, отношения Комитета к своему председателю, […] о принципах же и вопроса не могло быть […] Но что касается положения председателя по отношению к Национальному союзу и его Главному комитету, все честные споры прекратились в августе […] статья устава, предоставляющая председателю право контроля над людьми, принятыми в состав Главного комитета, […] содержащая как бы недосягаемый для вражеской полиции светоч, следящий за нравственностью, патриотизмом и добросовестностью властей, вызвала бунт среди тех, для которых эксплуатация власти становилась впредь невозможной»³⁰⁸.