Польский бунт

Князь Репнин тоже попался в эти сети. Сейм 1767 года называли репнинским, ведь российский посланник фактически диктовал условия императрицы, а король был вынужден с ними соглашаться. Екатерина тогда уже отвернулась от Чарторыйских и старалась отменить всё, ими сделанное – нами, нами сделанное, ведь он, Станислав Август, тоже боролся за отмену liberum veto[4]. Репнин вернул из дрезденского изгнания «пане коханку» – Карла Радзивилла, врага Понятовского, и тот въехал в Варшаву триумфатором, что твой Ян Собеский после взятия Вены. Репнин добился, чтобы шляхта приняла новоиспечённого полковника Игельстрёма в число польских дворян, и король возложил на него ленту им же учрежденного ордена Святого Станислава. Зато епископов Солтыка и Залусского, не допускавших равных с католиками прав для православных и протестантов, и коронного польного гетмана Ржевуского с сыном Репнин велел арестовать и вывезти в Калугу, приказав командиру казаков убить их в случае сопротивления, а когда министры, сенаторы и послы сейма бросились к королю, требуя положить конец этому насилию, он, Станислав Август, мог лишь выразить свое сожаление и уповать на милость императрицы… Тогда он и перестал быть героем в глазах Изабеллы. Все тогда отшатнулись от него. Барская конфедерация выступала под лозунгом борьбы за главенство римско-католической церкви и древние вольности, но на самом деле ей был ненавистен король. А Репнин, который должен был его поддержать, вдруг всё окончательно запутал, пообещав Изабелле принять сторону Барской конфедерации, объявившей войну России, за одну лишь ночь любви… Говорят, что ее сын Адам Ежи – от него. Сплетни. В шестьдесят восьмом году Изабелла родила дочь, Марию Анну, и тогда говорили, что она от короля. Только Изабелла знает, кто чей сын. А Мария – вся в нее: в шестнадцать лет ее выдали за принца Людвига Вюртембергского, а когда он в девяносто втором, командуя армией Великого княжества Литовского, перешел на сторону Пруссии и России, она с ним развелась…

Да, женщины не прощают предательства. Но разве сами они не коварны? Нет никого страшнее женщины расчетливой, рассудочной, для которой любовь – средство, а не цель.

Любила ли его Екатерина? Он ее любил. До сих пор любит – ту, двадцатишестилетнюю великую княгиню, пылкую, страстную, умеющую обуздывать свои чувства – чтобы не знать удержу, когда она давала им волю. Так умелая наездница сдерживает своего коня, чтобы в нужный момент пустить его стрелой и унестись вперед, лишив всех прочих надежды догнать себя. Кем он был для нее? Тем самым конем, послушным ее воле и должным исполнить свое предназначение? Возможно, она уже тогда разочаровалась в нем, поняв, что он всю жизнь будет игрушкой в чужих руках. Но не оттолкнула, наоборот – пусть уж это будут ее руки…

Восковая кукла. Так она называла его за глаза.

Разволновавшись от воспоминаний, король встал с кушетки и снова подошел к окну. По берегу ехала повозка, запряженная осликом, которого то и дело погоняла крестьянка; в повозке, прижавшись друг к другу, сидели гуси. Едет из Нове-Място, где утром была сильная пальба… Но мысли скользнули совсем в другую сторону. Эльжбета тоже пасла гусей… Тогда ее и встретил Михаил Казимир Огинский, великий гетман Литовский. Цыганка предсказала ей, что она «стане ще жоноу круля»[5], и в Огинском тоже встрепенулась та самая надежда, загнанная в потаенные закоулки души. Конечно, он отнесся к гаданию как к шутке. Увидев Эльжбету, пленившись ее красотой, он захотел сделать ее панной, а потом жениться на ней; нанял ей учителей, приодел, проводил с ней долгие часы в разговорах… Но гадания не забыл. Иначе не рассказал бы о нем Станиславу Августу, ведь корона Болеслава Храброго так плохо держалась на его пышном парике… Эльжбета уехала с ним не потому, что он король, а потому что полюбила его. Он тоже любил ее… какое-то время… Милая, чистая девушка. Куда ей быть королевой… Он выдал ее замуж за шляхтича по фамилии Круль и считал это удачной шуткой. А Огинский озлился на него и уехал в Париж…

Париж… Сколько денег он промотал там по молодости, играя и волочась за красотками… Мадам Жофрен, хозяйка салона, где собирались за обедом остроумцы и вольнодумцы, чтобы затем провести в разговорах весь вечер, выкупила его из долговой тюрьмы. Став королем, он пригласил ее в Варшаву, и она приехала. Они все были рады приехать к нему в Варшаву: поэты, художники, итальянские теноры… Только Вольтер, называвший его одним из трех философов на троне наравне с Екатериной и Фридрихом Великим, так и не почтил его своим посещением. Вольтер – умный старик, он смеялся надо всем, потому что так легче жить. Франклин тоже не приехал, хотя Понятовский одним из первых установил громоотвод – на Замковой башне. Изабелла знавала Франклина, когда жила в Лондоне. Вскоре после замужества с Адамом Казимиром… Они уехали туда из Парижа, где у нее закрутился роман с герцогом Лозеном…