Читаем Польский язык с И. Хмелевской. Всё красное полностью

Uroczystość w pełni rozkwitu (торжество/празднество в полном расцвете = разгаре) przeniosła się po kolacji na taras (после ужина перенеслось на террасу; przenieść się — перенестись, переехать, перебраться). Obiekt kultu (объект культа = преклонения) świecił czerwonym blaskiem (светил красным блеском) na wysokości nieco mniej niż metr (на высоте чуть меньше, чем метр; nieco — чуть, слегка), oświetlając wyłącznie nogi siedzących wokół osób (освещая исключительно ноги сидящих вокруг людей; siedzieć — сидеть; oświetlać — освещать). Wielki, płaski klosz (большой, плоский абажур), z wierzchu czarny (черный сверху), nie przepuszczał najmniejszego promyka (не пропускал ни малейшего лучика), tak że głowy i popiersia tych osób (так что головы и бюсты этих людей; popiersie — бюст (у скульптуры)) tonęły w głębokim mroku (тонули в глубоком мраке; tonąć — тонуть, утопать), za ich plecami zaś (а за их спинами) panowała ciemność absolutna (царила абсолютная темнота; panować — царить, господствовать). Samotne, wyeksponowane, purpurowe nogi (одинокие, выставленные на обозрение, пурпурные ноги; wyeksponowany — выдвинутый на первый план, выставленный на обозрение), pozbawione swoich właścicieli (лишенные своих хозяев = непонятно, кому они принадлежали), wyglądały nieco dziwnie (выглядели немного странно = странновато), ale nawet dość efektownie (но даже довольно эффектно).

Uroczystość w pełni rozkwitu przeniosła się po kolacji na taras. Obiekt kultu świecił czerwonym blaskiem na wysokości nieco mniej niż metr, oświetlając wyłącznie nogi siedzących wokół osób. Wielki, płaski klosz, z wierzchu czarny, nie przepuszczał najmniejszego promyka, tak że głowy i popiersia tych osób tonęły w głębokim mroku, za ich plecami zaś panowała ciemność absolutna. Samotne, wyeksponowane, purpurowe nogi, pozbawione swoich właścicieli, wyglądały nieco dziwnie, ale nawet dość efektownie.

Po namyśle doszłam do wniosku (после размышления = поразмыслив, я пришла к выводу; namysł — раздумье, размышление; dojść/przyjść do wniosku — прийти к выводу), że ta osobliwa instalacja (что это своеобразное/диковинное сооружение) miałaby swój głęboki sens (имело бы = в нем был бы свой глубокий смысл), gdyby Alicja bodaj przez chwilę (если бы Алиция хотя бы в течение минуты = минуту) posiedziała pod lampą w gronie gości (посидела под лампой в кругу друзей). Nogi miała najlepsze ze wszystkiego (ноги у нее были самые лучшие из всего = лучше, чем остальные части тела) i powinna je pokazywać przy każdej okazji (и она обязана/должна их показывать при каждом случае), któż inny bowiem miał to czynić (ибо кто же другой должен был это делать)? Zosia, Anita i Elżbieta były w spodniach (Зося, Анита и Эльжбета были в брюках). Ewa miała kieckę prawie do kostek (Эва имела = на Эве была юбка/платье почти по щиколотки) i wysokie lakierowane buty (и высокие лакированные ботинки = сапоги; buty — ботинки, сапоги), pozostawałam ja (оставалась я), ale na mnie jedną marnować całą lampę (но на меня одну тратить /попусту, зря/ целую = всю лампу) to doprawdy zbyteczna rozrzutność (это, на самом деле, излишняя расточительность)! Alicja stanowczo powinna (Алиция решительно/категорически должна/обязана) …

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Польский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки