Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Если в сохранившихся писцовых описаниях ряда русских городов второй половины XVI в. представлены достаточно точные данные о количестве проживавших в них стрельцов, то сведения об их положении приходится черпать из законодательных актов первой половины XVII в. и из записок иностранцев. Стрелецкое войско (пехота, вооруженная огнестрельным оружием) несло военную службу, за которую получало жалованье. По сообщению Д. Флетчера, стрелец получал в год 7 рублей, 12 мер ржи и 12 мер овса[102]. Как отметил другой иностранный наблюдатель, С. Немоевский, стремянные стрельцы, которые несли охрану царя, получали жалованье в два раза больше. По сообщению того же автора, стрельцы получали из казны металлические части для своих пищалей[103]. Другим важным признаком социального статуса стрельцов было освобождение от тягла и служб, которые несли проживавшие рядом с ними посадские люди[104]. В середине XVII в. освобождение от тягла не распространялось на другие категории служилых людей по прибору[105], но ранее, видимо, дело обстояло не так. Неслучайно в годы Смуты многие члены посадских тяглых общин пытались воспользоваться происходившими переменами, чтобы войти в состав разных категорий служилых людей по прибору и тем самым освободиться от тягла[106].

В свободное от службы время стрельцы занимались, как и посадские люди, торговлей и промыслами. Власть допускала это, но продававшие на торгу свои изделия или державшие лавки стрельцы должны были наравне с посадскими людьми «полавочное и пошлины всякие давати в государеву казну»[107]. На этой почве были возможны столкновения с собиравшим пошлины финансовым аппаратом государства и возникновение определенной общности интересов посадских людей и стрельцов.

В целом, однако, освобождение от тягла и выплата жалованья, как представляется, обеспечивали государственной власти и ее представителям на местах поддержку стрелецкого войска. Однако в начале XVII в. эта система отношений была серьезно нарушена. В записках С. Немоевского сохранилась запись его разговоров со стремянными стрельцами весной 1606 г. Он записал, что, не получая третий год жалованья, стрельцы ругают царя за то, что вынуждены ходить в самодельной одежде и лаптях (вместо сапог)[108]. Если так обстояло дело с элитной частью стрелецкого войска, охранявшей самого царя, то с выплатой жалованья на местах дело обстояло, конечно, еще хуже. В таких условиях правитель явно не мог рассчитывать на традиционную лояльность стрельцов, а те, в свою очередь, готовы были отдать предпочтение другой власти, которая могла бы обеспечить лучшие условия службы. Утратив поддержку стрелецкого войска, воеводы, не обладавшие авторитетом в глазах местного населения, не располагавшие связями и каналами влияния в незнакомой им среде, оказывались не в состоянии контролировать положение на местах, тем более если они не могли рассчитывать в полной мере на лояльность местных детей боярских.

Другая, большая часть русского общества — «жилецкие люди» — может быть разделена на две большие категории — торгово-ремесленное население городов и крестьянство.

Посадские люди — формирующееся городское сословие — получили целый ряд серьезных оснований для недовольства после перемен в их положении, имевших место во второй половине правления Ивана IV. Во-первых, следует отметить (на что справедливо обращал внимание Р. Г. Скрынников), что резкий рост налогов («тягла») в годы Ливонской войны пал своей тяжестью не только на жителей деревни, но и на посадских людей, что нашло свое выражение в массовом бегстве тяглецов из города. Предпринимавшиеся государством с начала 80-х гг. XVI в. меры по прикреплению тяглецов к традиционным местам обитания и насильственному возвращению беглых на прежние места в полной мере касались и жителей посада[109]. С этого времени стремление использовать возможные перемены для того, чтобы избавиться от тягла, стало для русских горожан постоянным (о чем в иной связи уже было сказано выше).