Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Для отечественной историографии традиционным, восходящим едва ли не к официальной исторической традиции времени первых Романовых, было представление, что заключение с Жолкевским соглашения об избрании Владислава было делом рук группы представителей знати, рассчитывавших таким путем приобрести «права» и «вольности» польских магнатов. Изучение сохранившихся источников (прежде всего целой серии писем С. Жолкевского королю) показало полную ложность такого представления. Условия соглашения об избрании Владислава были выработаны при участии всех «чинов» русского общества, находившихся в то время в Москве. Дворяне и посадские люди неоднократно вмешивались и в сам ход переговоров. Вместе с тем получил подтверждение ряд наблюдений исследователей о мотивах, склонявших верхи русского общества к заключению такого соглашения. Несомненно, речь шла о надеждах на сохранение традиционного общественного порядка, обеспечивавшего «служилым людям по отечеству» руководящее положение в обществе, и удаление с исторической сцены тех сил, которые (как казачество) угрожали общественной стабильности. Кроме того, с избранием иностранного принца из рода «великих государей» связывались надежды на возвращению монарху его традиционной для русского общества роли верховного арбитра, стоящего над столкновениями отдельных группировок и слоев, что также должно было способствовать установлению порядка.

Данное исследование также показало (на что хотелось бы особенно обратить внимание), что находившиеся в Москве «чины» русского общества связывали с избранием польского принца надежды на прекращение вмешательства Польско-Литовского государства в русские дела и вывод польско-литовских войск с русской территории. Целый ряд условий выработанного в ходе переговоров соглашения обеспечивал сохранение русским обществом под властью нового государя традиционных институтов, а также сохранение Русским государством своей самостоятельности и территориальной целостности. Готовность гетмана Жолкевского пойти навстречу таким требованиям русского общества сделала возможным достижение договоренности. Выработанные под Москвой условия соглашения были затем одобрены дворянством и посадами территорий, признававшими ранее власть царя Василия, а после смерти Лжедмитрия II и городами, признававшими его власть.

По мысли гетмана (что нашло отражение на страницах его записок), избрание Владислава на русский трон должно было положить начало социально-культурному влиянию польско-литовского общества на русское, что привело бы в дальнейшем к сближению общественно-политического строя России и Речи Посполитой, а возможно, и к их объединению в рамках одного политического организма.

Изменения в жизни русского общества в годы Смуты давали для подобных расчетов определенные основания. В последние десятилетия отечественная историческая наука, прежде всего благодаря усилиям Р. Г. Скрынникова и А. Л. Станиславского, отказалась от отождествления кризиса, охватившего русское общество в годы Смуты, с крестьянской войной. На смену ему пришло гораздо более, как представляется, правильное представление о Смуте как своего рода гражданской войне, в ходе которой разные социальные слои и региональные объединения добивались и своего уравнения в правах с другими группами аналогичного социального статуса, и приобретения новых прав.

Если в послевоенной советской историографии зависимое крестьянство совершенно ошибочно рассматривалось как одна из главных движущих сил в событиях Смуты, то это не значит, что противоречия между интересами низов и верхов русского общества вообще не имели значения. Напротив, события Смуты были отмечены повышенной активностью таких социальных групп, как холопы (прежде всего — бывшие военные слуги бояр и детей боярских) и казаки. Холопы, поскольку они не вливались в состав казачьих отрядов, стремились войти в ряды дворянского сословия, занять там заметное место, а казаки добивались для себя такого особого статуса, который мало чем уступал бы привилегированному статусу дворянства. Наконец, годы Смуты были отмечены активностью посадских «миров», стремившихся вернуть себе утраченное в предшествующие годы самоуправление и оказывать влияние на положение тянувшей к городу сельской округи. Наиболее яркое выражение получили такие тенденции в деятельности «всегородной избы» в Пскове. На этом пути происходили подчас достаточно резкие столкновения с местным дворянством, о чем говорят не только известные события в Пскове, но и приведенные в книге свидетельства о положении в Великих Луках под властью Лжедмитрия II. Все это дворянство воспринимало как действия, угрожающие его положению господствующей социальной группы русского общества, и это накладывало отпечаток на его позицию на переговорах с представителями Польско-Литовского государства, на что справедливо указывал еще С. Ф. Платонов.