Польско-русская война под бело-красным флагом

Все, что было, все остатки, которые я нахожу в ее сумочке, потому что Магда уже однозначно отдает концы, я насыпаю ей на рекламный проспект супермаркета «Хит». Который я нашел неподалеку рядом. Утро уже. Я говорю, чтоб она не умирала, что наша любовь, как бы ее ни гноить, ни уничтожать, она всегда жива. Тем временем Магда идет с головой, откинутой по отношению ко всему телу назад, и только поддакивает для разнообразия. Ее лицо заострилось, стало типа какое-то анемичное. Как будто внутри, под кожей, чернозем вместо мяса. Я в шоке. Мы идем на вокзал, хотя могли бы взять тачку. Но типа нельзя, потому что со стороны Магды может быть рвота, ее, наверное, будет тошнить землей, потому что именно так в эту минуту она и выглядит. Кроме того, я думаю, что приятно пройтись ранним утром для здоровья. Плюс это может оказать положительное влияние на Магду и ее симптомы, а значит, изменить создавшееся положение в нашу пользу. По дороге мы заходим на бензоколонку, где я покупаю Магде «Лизу», чтобы она почитала какой-нибудь женский журнал для девочек-подростков. Хотя вообще-то я типа решительно против. Магда говорит, что это хороший знак, что я мягкий, романтичный и добрый, как никто другой до меня. В подарок к журналу присобачили джинсовую сумочку из какого-то материала. Гляжу, Магда это дело сразу же просекла, что в ее состоянии прогресс, потому как сразу видно, что она вдруг стала радостная и счастливая, хотя вообще-то выглядит ужасно. С жаром, с воодушевлением высыпает свои вещи из старой сумочки прямо на тротуар. В основном жвачки и всякие женские прибамбасы, а именно: дезодоранты, помады, мундштуки и разные штуковины для улучшения красоты. Я начинаю выходить из себя, потому что хотя и утро, но такое поведение в общественном месте это уже западло, я даже говорю, чтобы она не устраивала тут срач посреди города. Она говорит, что ей пополам, все равно никто не видит, она может здесь даже пописать, если ей вдруг захочется. Потом выкидывает на фиг свою сумочку, а в новую собирает все назад, на тротуаре остаются только пустые пакетики от амфы и мусор от жувки. А также ручка с надписью «Здислав Шторм» и успокаивающие растительные таблетки, которые я узнаю как облупленные. Потому что от них воняет куриным пометом.

— Э, ручку ты оставь, может еще пригодиться, — говорю я. А она мне, что в последнее время худеет и сбросила уже с плеч десять килограммов, а ручку она выкинула окончательно и бесповоротно, потому что с ней у нее связаны плохие воспоминания насчет Варгаса, который ей эту ручку подарил.

Я задумываюсь, откуда у нее эта бесповоротность, этот дар принимать окончательные решения. Потом, ясный перец, билеты-говнеты, очередь, мы еще за углом вокзала пописали, выкурили по ментоловой сигарете L&М, потому что других не было. Я ей говорю, что женщины исключительно обижены природой, потому что, когда она писает, то выглядит как отлетающий летательный аппарат. Магда говорит, что хули мне до этого и чтоб я лучше занялся собой, как сам писаю. Она как-то вяло читает свою «Лизу» и говорит, уеду, уеду отсюда куда-нибудь, например в другую страну. Я говорю, куда, к примеру. Она говорит, да хоть бы в теплые края. Между делом она то и дело бегает в угол вагона, потому что, кроме нас, нету почти никаких пассажиров, а как бы там ни было, блевать ее тянет со страшной силой, не говоря уже о других деталях. Потом она возвращается и спокойно продолжает читать. Говорит, что поедет в те края, где есть все эти тряпки, эта косметика, эти огуречные кремы из всего, чего душе угодно, потому что только там она сможет нормально жить, если я захочу быть с ней, маски для кожи глаз, всякие кремы, соль для купания. Я говорю, что да, захочу, хотя мое понимание вещей в этом вопросе совершенно другое, я бы сказал, более патриотическое и с левым уклоном. Ну, и я разъясняю Магде, какое всамделишное положение дел у нас в стране. Рассказываю ей, как ежедневно и повсеместно правящая, имущая раса эксплуатирует трудовую, неимущую расу. Доказываю, что это рабство. Что Запад прогнил и воняет, портит окружающую среду, загрязняет ее разными противоестественными химикатами типа ПВХ и ДСП. Что господствуют там жидоубийцы и кровопийцы рабочего класса, которые себя и своих внебрачных детей содержат на доходы от угнетения трудящихся, что они процветают благодаря тому, что втюхивают людям фирменное говно в фирменной бумажке, которое продает фирма «Макдоналдс».

— Врешь, — говорит Магда с очень озабоченным выражением лица, в котором не осталось ни кровинки. Она как ребенок, на глазах у которого разоблачили обман, что Дед Мороз не настоящий, кстати — еще один вонючий западный обычай, который мы как дураки в полный рост заимствуем в виде Санта-Клауса. — Это не говно, потому что я это ела.