Польское Наследство

— Всего два их и есть, во всем свете. Один считается пропавшим. Другой, голубой бриллиант, вправлен в золото — прелестная диадема — и находится в Багдаде. Покупателей в данный момент нет.

— Почему?

— Потому, Харальд, что не каждый отважится выложить столько денег за диадему. В прошлом году был покупатель, но ему отказали.

— Правда?

— Да. Он был богатый человек, но жена его, которой диадема предназначалась, не вышла происхождением. Нынешний владелец желает, чтобы камень видели в волосах особы только царственного происхождения.

— О, тогда, можешь быть спокоен, Саул. Я намерен осчастливить именно царственную особу.

— Кого же, если не секрет? Это важно, Харальд.

— Элисабет Киевскую.

Обычный купец улыбнулся бы, услышав эту весть. Рыжий дикий Харальд — и дочь Ярослава. Но Саул никогда не улыбался.

— Очень хорошо, — сказал он. — Диадема будет в Киеве в должный день и час.

— Почему ж не здесь? — спросил Харальд. — Я бы сам ее отвез в Киев.

— Потому что ты, Харальд, до Киева ее не довезешь.

— Не понимаю.

— Тебя убьют в пути, и диадема навсегда исчезнет.

— Кто это меня убьет? Кто посмеет!

— Твои друзья или соратники, содержатель постоялого двора, лодочник, смерд, нищий, просящий у тебя милостыню. Кто угодно.

— С чего это?

— В руках человека несведущего в этих делах, когда они находятся в пути, Литоралис — магнит для убийц.

— А ты, значит, сведущий.

— А я сведущий.

— В чем же заключается твоя осведомленность?

— Я знаю пути, которых не знаешь ты.

— Я изъездил весь мир, а уж Киевскую Русь изучил — каждый камень, каждый бугор.

— И тем не менее, я знаю пути, которых не знаешь ты. Я знаю, как говорить с разбойниками и людьми, искренне предлагающими помощь при транспортировке такой грунки, как Литоралис. И я знаю, когда следует убить человека, которому близость Литоралиса вскружила голову. Через мои руки, Харальд, прошло столько драгоценностей, что в совокупности на них можно было бы купить весь мир. И ни один камень, и ни одна золотая пылинка, не пропали.

— Но если диадема таит в себе такую опасность, как же дарить ее девушке, Саул?

— Это совсем другое дело. Царственные особы всегда на виду, всегда под охраной. А если Элисабет Киевской захочется посетить Константинополь или Рим, уверен, что диадему она с собой в путешествие не возьмет.

— А если я на ней женюсь и увезу ее в Норвегию?

— В этом случае ты снова прибегнешь к моим услугам.

— За плату?

— Разумеется.

— Но преподнести ей диадему все равно должен я сам!

— Это правда. И ты ее преподнесешь. А я буду стоять рядом с тобою в почтительной позе.

— А как мы…

— Встретимся в Киеве. Я обычно останавливаюсь у знакомого ювелира на Улице Радения. Ты придешь к нему, и мы вместе пойдем в детинец.

— Хорошо… Когда же?

— Мне нужно уладить кое-какие дела. Затем я должен съездить в Багдад, чтобы купить диадему. После этого мне предстоит добраться до Киева. Я буду ждать тебя в Киеве в первых числах ноября.

— А если…

— Если ты не появишься, сделка будет считаться недействительной, и я верну диадему в Багдад.

— Ладно. Когда я должен принести деньги?

— Прямо сейчас.

В последний день октября Саул прибыл в Киев. За неделю до этого в Киев прибыл молодой богатый франкский вельможа с очаровательной темноволосой любовницей. Через день после прибытия Саула, вельможа посетил лавку Ламеха на Улице Радения. С важным видом разглядывал он предлагаемые драгоценности, а любовница стояла рядом и хихикала, и племянник ювелира предлагал ей примерить ожерелье и совершенно потерял голову от ее улыбок. Тем временем вельможа поманил к себе Ламеха и тихо сказал:

— Мне хотелось бы подарить ей что-нибудь совершенно необычное. Сколько это будет стоить — мне все равно. Посодействуй, добрый человек.

Ламех понимающе кивнул.

— Сколько ты пробудешь в Киеве, знатный юноша? — спросил он.

— Недели три. А потом на санях… эх!..

— Через три дня я доставлю тебе то, что нужно.

— Три дня? Как долго! Ну да ладно. А пока что — я вижу, ей понравилось ожерелье… Сколько?

— Восемьсот сапов.

— Ничего если я рассчитаюсь золотыми дукатами?

— Так даже лучше.

В этот момент из смежного помещения вышел Саул. Вельможа барственным жестом бросил золото на прилавок, повернул голову, и рассеянно кивнул Саулу. Ювелир поблагодарил вельможу, а племянник, рассыпаясь в неуклюжих комплиментах по адресу девушки, проводил пару до дверей. Саул взял с прилавка золотой дукат и некоторое время его рассматривал.

Пара степенным шагом прошла по Улице Радения и свернула на спуск. Затем снова повернули в проулок, и к крогу вышли тем же прогулочным шагом, весело о чем-то болтая. Мишель знал теперь все, что ему необходимо было знать. Он видел Саула. Он видел, в какую сторону сразу посмотрел Саул, войдя в помещение, и в какую сторону он не посмотрел ни разу.

— Шера, — сказал он, — ты сегодня была бесподобна. Я даже не ожидал.

— Не нужно комплиментов, Мишель, побереги красноречие для дела. Начинаем завтра?