Польское Наследство

Фокусник сделал вид, что не понял, и заглянул себе под правую мышку, а затем недоуменно показал ее зрителям.

— Нет, под другую! Другую! — закричали ему.

— Другую?

Он сделал полуоборот и, стоя спиной к публике, снова заглянул себе под правую мышку, которая теперь по отношению к аудитории оказалась слева.

— Нет, нет! — в толпе стали смеяться. — Под другую!

— Ах под другую! — сообразил фокусник, снова поворачиваясь к публике. — Ага. Под эту?

И он продемонстрировал аудитории левую мышку. Там тоже не оказалось яйца.

— На самом деле это конечно же обман, — признался фокусник. — Яйцо действительно не исчезло, я его спрятал. А знаете куда?

— Куда? — спросили его.

— А вот этому парню за ухо!

И фокусник вытащил яйцо из-за уха смущенного мальчика лет десяти. Толпа засмеялась.

— Маринка, видишь вон ту таверну? Со столиками на открытом воздухе? — спросила Эржбета.

— Да.

— Посиди там, я вернусь через полчаса.

— Мутер, это нечестно. Ты обещала, что мы везде будем таскаться вдвоем.

— Будем. Через полчаса.

— Ма, ну пожалуйста!

— Будь хорошей девочкой, Маринка.

Маринка недовольно пожала пухлыми плечами, поправила рыжую копну волос, и пошла, бедрами покачивая, к таверне. Эржбета, подождав и уверившись, что дочь сидит за столиком и болтает с половым, быстро переместилась к углу и скользнула в проулок — совершенно пустой, хотя и примыкавший к многолюдной пьяцце.

— Здравствуй.

— И ты здравствуй.

Ликургус в походном облачении, со свердом, мрачный как всегда, сказал только:

— Вон там она обитается.

И показал на непримечательную дверь.

Вдвоем они зашли в полутемное помещение. Неприятный и неопрятный старик посмотрел на них подслеповатыми глазами и ничего не сказал. Ликургус окинул комнату взглядом и уверенно шагнул к узкой двери, за которой оказалась скрипучая, пахнущая мышами лестница. Они поднялись во второй уровень и, пройдя проем, оказались в комнате, похожей на келью, с каменным полом и одним окном. Несмотря на теплый день, в печи горел огонь. Стены в темных потеках.

На ложе сидела женщина в одной робе — не старая еще, с благородными чертами лица.

— Все-таки явились, — недовольно сказала она.

— Ты, Юстиния, все молодеешь, — сделал ей комплимент Ликургус.

— Да, я все еще ничего, не правда ли? — вдруг обрадовалась Юстиния.

— К делу Юстиния, к делу. Где Сакр?

— Сакр не придет, — Юстиния недобро посмотрела — сперва на Ликургуса, затем на Эржбету. — Не придет Сакр. Видеть вас не желает.

Эржбета подошла к окну — посмотреть, все ли еще там Венеция. Венеция была на месте, но это была какая-то другая Венеция, и время дня было другое.

— Понимаю, почему, — сказал Ликургус. — Но мы и без него обойдемся. Сакр нарушил условия договора, и договор таким образом нас больше не касается. Предсказания не сбылись. Следовательно, договор нужно расторгнуть прямо сейчас. И ты это сделаешь, Юстиния.

В отличие от Эржбеты, излишнего любопытства он не проявлял. Женщины могут одновременно делать несколько грунок сразу, если грунки не слишком сложные. Мужчины могут делать только одно дело за раз.

— А девушка твоя с тобою согласна? — злорадно осведомилась Юстиния.

— Я согласна, — подтвердила Эржбета, отходя от окна. — Договор должен быть расторгнут. Поэтому мы здесь.

Юстиния поерзала на ложе, переменила позу, подогнула под себя ноги. Длинные седые волосы выглядели неряшливо.

— Вы меня разжалобили. Вы помните причины заключения договора? Хорошо помните?

— Глупый вопрос, — сказал Ликургус.

— Развратники, — без осуждения заметила Юстиния. — Похотливые твари. Оба. Я тебе, Ликургус, предлагала зачать со мной ребенка. И договора бы никакого не было. Но ты отказался.

— Наш с тобою ребенок получился бы еще хуже…

— Чем то, что получилось с ней? Не знаю, не знаю. В конце концов, я не сестра тебе.

— Как ты смеешь! — возмутилась Эржбета.

— Смею, милая, смею. Уж меня-то вы не обманете. Прекрасно вы знали тогда, что вы брат и сестра. Потому и к ворожихе побежали — не в церковь, а именно к ворожихе. Там вас Сакр и прищучил договором. А вы ему поверили, дураки. «Ах, родится Антихрист». А откуда вам было знать, родится он или нет? Может, очень даже хороший человек родился бы, ежели без договора. А так пришлось дитятю отдавать на воспитание каким-то шведам бестолковым. А условия-то, условия! Сакр — он выдумщик большой. Мол, подчиняетесь вы приказу любого кесаря, который рядом окажется. Иначе весь мир узнает, что вы родители Антихриста. И вы этой сказке поверили!

— Это не сказка, — возразила Эржбета. — Перестань кривляться, Юстиния.

— Не сказка? Вот Сакр — нарушил условия, ну и где же он, Антихрист? Нету. Погода есть, страда есть, река течет, а Антихриста нету. О! Ты, Ликургус, думаешь небось, что коли ты себя Ордену посвятил, так тебя там, наверху, простят и приголубят? За заслуги? Жди! — Она помолчала, глядя на Ликургуса. — Позволь, — сказала она, — ты действительно так думаешь? Ну, знаешь ли…

Эржбета быстро посмотрела на Ликургуса.

— Ты его видел? — спросила она.

— Сына нашего?

Ликургус кивнул.

— Обычный человек?

— Вполне. Охотник он. Любит приемных родителей. Все довольны.

Эржбета перевела взгляд на Юстинию.