Польское Наследство

– Киев осажден, возможно уже взят, войском фатимидов. Войско небольшое, тысячи три человек, но хорошо подготовленное. По взятии Киева к ним будут прибывать подкрепления, поэтому чем скорее ты поедешь отбирать у них город, тем лучше. На престол посадят твоего брата Судислава. Возможно, он уже в Киеве. Фатимиды прибывали на Русь малыми отрядами и объединились к северу от Киева. Все это они производили по договоренности с Неустрашимыми, с которыми у них назначена была встреча неподалеку от Чернигова. Там они собирались обговорить последние формальности. Киевское же войско, в связи с возникшими слухами о приближении врага, сын твой Владимир, приехавший в гости, послал на юго-западный хувудваг. У гонца была с собою грамота, в коей обо всем этом было написано, но мы потеряли ее в пути. Гонец, сопровождаемый мною, сам состоял в войске захватчиков, но перешел на сторону киевлян, и даже принял крещение, как только узнал, что отец его – Гостемил.

– Не понимаю, – сказал Ярослав.

– Ради тебя и твоего престола Гостемил послал к тебе собственную дочь, и я не думаю, что он будет доволен, узнав, как с нею здесь обращались.

– Какую дочь? … – спросил внимательно слушавший Жискар.

– Гонец – дочь Гостемила.

– Ты сказал, что гонец состоял в войске фатимидов.

– Да.

– И он – дочь Гостемила.

– Она была членом особого отряда. Я предполагаю, что Гостемил не знал, что у него есть дочь, до встречи с нею.

– Гостемил доверился ей?

– Скорее она ему.

Ярослав, чуть помедлив, кивнул Жискару, и тот быстро вышел.

– Похоже, ты не врешь, – сказал Ярослав.

Лель задумчиво рассматривал черты лица Ярослава, пытаясь определить, какие из них имеют сходство с чертами дочерей князя. Пожалуй, что-то есть в глазах. И углы рта, наверное, похожи, хотя у Ярослава их почти не видно – прикрыты седыми усами.

– И если все так, как ты говоришь, – продолжал Ярослав, – то я тебя прощу, Лель. Ты из хорошей семьи, и нам с тобою ссориться не след. Тебе понравилась дочь Гостемила? Какова она собой? Как ее зовут?

– Зовут ее Елена – в крещении, во всяком случае. Имя, данное ей при рождении, мне не известно.

– Гостемил знает, что ты ее сопровождаешь?

– Нет.

– Это плохо.

– Князь, не первый раз тебе говорю – не нужно меня воспитывать.

– Ты, как я погляжу, как был наглец, так и остался.

Лель развел руками – тут уж ничего не поделаешь. Дверь распахнулась, вошли Жискар и Нимрод.

– Ты знаешь этого человека? – спросил Ярослав у Нимрода, кивая в сторону Леля.

– Нет, князь.

– Он говорит, что у Гостемила есть дочь.

– Это так.

– И зовут ее Елена.

– Это не так. Зовут ее Ширин.

– Ширин? – переспросил Ярослав.

– Да.

– Она крещеная?

– Насколько мне известно – нет.

– Ты узнаешь ее, если увидишь?

– Да.

– Позвольте, позвольте, поселяне, – Лель чуть не задохнулся от возмущения. – Дочь Гостемила спешит сюда по государственному делу, я ее сопровождаю, ее хватают и прячут, я сообщаю важные вести, и вместо того, чтобы освободить ее, просить прощения, и принимать срочные меры, вы приводите какого-то холопа, которому доверяете больше, чем мне, потомку древнего рода!

– Не горячись, Лель, – посоветовал Ярослав. – Придержи язык. Нужно все проверить сперва. Возможно, ты говоришь правду…

– А в то время, как я говорю правду, сын твой, две дочери, и жена находятся в осажденном, или даже захваченном, Киеве … и он добавил зло, имитируя Жискара, – mon roi.

– Как – жена и дочери? Что ты плетешь! Они в Берестове.

– Нет, в Киеве.

– Это так, – подтвердил Нимрод.

– Молчи, холоп, – сказал Лель.

– Тебе ж и помогаю, болярин. А Гостемил, стало быть, дочь крестить успел? Ну, каков у меня болярин? – гордо сказал Нимрод. – Орел! А вы ее тут в погреб посадили? Это нехорошо, Гостемил рассердится.

– Жискар, посылай гонцов, – сказал князь. – Собираем войско.

– Они же были в Берестове, – растерянно сказал Жискар. – Зачем они поехали в Киев?

– Жискар, не рассуждай, посылай гонцов ко всем окрестным, живо! О войске я сказал тебе три дня назад, но ты почему-то не воспринял мои слова серьезно.

Жискар виновато покачал головой и вышел из занималовки.

– Которые дочери? – спросил Ярослав.

– Элисабет и Анька, – сказал Лель.

– Почему мать их не отослала в Берестово? Почему сама не уехала?

– Они отказались, а ей нужно быть при сыне.

– Зачем?

– Князь, ты как-то велел мне не вмешиваться в твои семейные дела.

– Да.

– А вот Като-старший, несмотря на то, что был он человек семейный, всегда говорил только о главном, – заметил Нимрод.

– Помолчи, холоп, – сказал Лель.

– Ну, что ж, пойдем, освободим дочь Гостемила … как бишь ее? – спросил Ярослав.

– Елена, – сказал Лель.

– Ширин, – сказал Нимрод.

Выйдя из занималовки, князь кивнул дюжине ратников, и вся компания двинулась к четырем землянкам у стены детинца, выполняющим функции острога.

Подбитый глаз Ширин произвел на Леля шокирующее впечатление. Подбитые глаза ассоциировались у него с вороватыми простоватыми подростками, которых он так боялся в детстве.

Глава тридцать первая. Штурм

Киев притих, припорошенный снегом.