Польское Наследство

Занятые приготовлениями защитники мерзли нещадно и временами просились в церковь погреться, и христиане, и нехристи. Гостемил, решив, что таким образом в дверях может образоваться ненужная давка, откатил одну повозку в сторону и зажег ее факелом. Костер получился эффектный – на фоне горящего терема. Гостемил отступил на несколько шагов и некоторое время любовался содеянным.

– Да, красиво, – услышал он рядом с собой знакомый голос.

Гостемил круто обернулся.

– Хелье!

Друзья обнялись.

– Напугал ты меня. И запозднился! – упрекнул друга Гостемил.

– Каюсь.

– Как ты пробрался через город? И в детинец?

– Меня с почетом проводили на доклад к самому Судиславу, – гордо приосаниваясь сообщил Хелье. – Какой-то он плюгавый, невзрачный, этот Судислав, – добавил он обычным голосом.

– Кто тебя проводил?

– Один варанг … Я ведь важная персона у Неустрашимых, если верить грамоте, которую я привез с собой.

– Зачем ты к нему ходил?

– Во-первых, неудобно было отказываться. Во-вторых, нужно же мне было узнать, что тут делается. Аржей двадцать не доезжая до Вышгорода смотрю – речка пестрит драккарами. Пригляделся – войско едет, с Ляшко во главе, он в первом драккаре стоит и чего-то своим дуракам внушает, воинственное.

– Сколько аржей не доезжая? – переспросил Гостемил.

– Они будут здесь через час. Тысячи четыре ухарей. Ветер там стих, идут на веслах. Я решил сперва уточнить для себя что к чему, поскакал быстро. Подъезжаю – ворота заперты, на стенах стоят странного вида люди. Черные, но не печенеги. В речку мне соваться было не с руки, холодно. Привязал я топтуна в роще, взял веревку подлиннее. Чем хороши викинговы сверды – это я тебе тыщу раз говорил, а ты все этой франкской дрянью машешь, по старинке … я во Франции давеча таких навидался … любо-дорого … а викинговы – они для всего годятся. Он и сверд, он же и бритва, он же и нож, он же и абордажный крюк, если веревку правильно пристроить. Забрался я на стену в тихом месте, прошелся по городу прогулочным шагом, до пристани дошел. Там толкутся эти черные, иду, вижу – варанг тупой стоит. Я показал ему грамоту, и мне обрадовались, как родному, и повели – я не знал, к кому, оказалось – к Судиславу. Меж тем на пристани, ежели хочешь знать, стоят двадцать жестяных бочек с приводами – греческий огонь, Гостемил. Нужно что-то делать, иначе всю флотилию Ярославу сожгут прямо посреди реки, высадиться никто не сможет. Бросай детинец, поехали, нужно обезвредить жестянки.

– Бросить не могу, – Гостемил, радуясь присутствию друга, широко улыбался.

– Почему?

– В Десятинной…

– Ну?

– Ингегерд с дочерьми. И Илларион с Хвеопемптом.

– Ого. – Хелье покачал головой. – Действительно, нельзя бросать. Фатимиды пойдут на штурм детинца, судя по всему, скоро. Четверть часа … Ладно, с жестянками я сам управлюсь.

Ему показалось, что он узнал в одном из таскающих камни и подгоняющих повозки к церкви Владимира. Новгородский посадник в Киеве, таскает камни. Надо же.

– Постарайся, пожалуйста, друг мой, – попросил Гостемил. – Важно, чтобы все они высадились безопасно.

Хелье подозрительно на него посмотрел.

– Все они, – повторил он.

– Да, все, – со значением сказал Гостемил.

– Я постараюсь. А и выхода нет. Полные стены стрелков, греческий огонь на пристани – город неприступен. Фатимиды здесь могут год продержаться запросто, и за это время им пришлют столько подкреплений, сколько понадобится … если пристань для вторжения не открыть…

– В одном из драккаров моя дочь, – сказал Гостемил.

– Как, прости?

– Дочь. Дочь! Ты что, оглох в пути?

– Не кричи, Гостемил. Что ты кричишь? Это так на тебя непохоже! Я не знал, что у тебя есть дочь.

– Я тоже не знал.

– Как зовут?

– Елена.

– Елена, Елена … Какое-то, не знаю, нескладное имя. Исландское, что ли?

– С чего ты взял? Вполне складное. Была такая святая – Елена.

– В Исландии?

– Хелье, не дурачься! Изначальную Елену звали Хелен.

– О! Рыжая, троянская?

– Да.

– С яблоком еще дело было … – Хелье повертел в руке воображаемое яблоко. – Самой прекрасной богине … отдашь мне, получишь Хелен…

– Осторожно!

Хелье замер.

– Что?

И заметил остов коня в таящем снегу.

– Что же это, – возмутился он, – Ярослава нет в городе, так в детинце и прибирать не надо? Возле самой церкви! Свиньи.

Он хотел отпихнуть череп коня в сторону.

– Не трогай его ногой, а то вдруг будет то же, что с твоим тезкой.

– Каким тезкой? А, да…

– Родоначальником.

Хелье кивнул. И подумал, что будь он лет на пятнадцать моложе, обязательно бы поставил ногу на череп коня, искушая судьбу. С возрастом люди становятся благоразумнее. Не все, но значительная часть.

– Дочь красивая у тебя? Прости, что быстро беседуем, совершенно не вальяжно, но скоро начнется штурм, а чем закончится – неизвестно. Сколько лет ей?

– Восемнадцать, – сказал Гостемил. – Красивая. Не очень умная. Ужасно милая. А я – скотина последняя. Я ее послал к Ярославу с грамотой. Вот он идет к Киеву с войском, всех будет спасать и наставлять на путь праведный, и дань собирать, а все благодаря моей дочери!