Полтава. Рассказ о гибели одной армии

Потери шведов были безумно велики: около 6 900 человек остались в тот день, мертвые или на грани смерти, лежать под Полтавой — либо просто исчезли. Во время этого разгрома часть людей пропала без вести. Некоторые укрылись в окрестных лесах, где были выслежены и прибиты местными крестьянами. Если нашему современнику, в свете немыслимых военных потерь более позднего времени, эта цифра покажется не очень высокой, достаточно сопоставить ее с общим числом сражавшихся. Из примерно 19 700 шведских воинов, принимавших участие в битве, погибло 6 900, то есть 35 процентов. Это означает, что был убит каждый третий из вышедших в то утро на поле брани! Общие потери шведов были еще значительнее, поскольку к этой цифре следует прибавить 2 800 пленных и неизвестное количество раненых, которым удалось покинуть поле сражения и отступить с главными силами к Днепру. Согласно некоторым подсчетам, их число достигало примерно 1 500 человек. Даже без учета этих — не попавших в плен — раненых, общие потери шведской армии составили 9 700 человек, то есть 49 процентов. (Если же мы включим сюда неточную цифру в полторы тысячи спасшихся раненых, потери составят 57 процентов.) Это означает, что погиб либо был захвачен в плен каждый второй из сражавшихся шведов! Обычно крупными считаются потери уже в 20 процентов. В таком случае шведские потери под Полтавой следует рассматривать как неслыханные, прямо-таки катастрофические. (Для сравнения скажем, что в битве при Ватерлоо в 1815 году французы потеряли убитыми, ранеными и пленными 34 процента своей армии, а среди союзных войск в день высадки в Нормандии в 1944 году было убито две с половиной тысячи человек.) Таким образом, битву под Полтавой следует отнести к самым кровавым сражениям за всю мировую историю. Кроме того, она, несомненно, явилась крупнейшей военной катастрофой в истории Швеции — как по количеству потерь (абсолютных и в процентном отношении), так и по ее последствиям.

У русских потери были значительно меньше: 1 345 убитых. Впрочем, эта цифра повысится, если прибавить сюда потери нерегулярных войск, а также число умерших впоследствии от ран. Правило, согласно которому проигравшая армия несет более крупные потери, подтвердилось и в этот раз. На каждого убитого русского пришлось по пяти погибших шведов. Диспропорция между потерями сторон указывает на то, что резня пленных и раненых, которая, согласно свидетельствам очевидцев, имела место на заключительном этапе сражения, происходила с гораздо большим размахом, нежели считалось до сих пор. Еще одним косвенным доказательством ее может служить следующее соображение. С русской стороны на каждого убитого приходилось около 2,4 раненых. Если такое соотношение перенести на шведскую сторону, мы получим свыше 16 500 раненых, то есть совершенно нелепую цифру, поскольку она превышает общее число оставшихся в живых шведов.

Залитое солнцем место сражения было покрыто голыми, изуродованными, покалеченными, остывшими человеческими телами вперемешку с окровавленными тряпками и трупами лошадей. Необыкновенно жаркое лето быстро напомнило о себе разложением тел. Над округой повис хорошо узнаваемый тошнотворный запах. На протяжении веков многие свидетели описывали причудливую метаморфозу, которую обычно претерпевают незахороненные трупы на поле битвы. Прежде всего они меняют окраску, и человеку искушенному несложно бывает определить время гибели по цвету тел: из белых трупы делаются желтыми, затем желто-зелеными или серыми, чтобы в конечном счете почернеть — плоть приобретает цвет дегтя. Тела увеличиваются в размере и надуваются, растягивая униформу. Вероятно, то же самое происходило и на смрадном поле битвы под Полтавой. Зной ускорил процесс изменений. Обнаженные, истерзанные тела убитых начали раздуваться и пухнуть, приобрели гротескную отечность, так что вскоре лица погибших стали неузнаваемы. Мертвые солдаты превратились в огромную, зловонную, безымянную массу чернеющих обрубков, некогда бывших людьми.