Полторы минуты славы

С милицией приехал пес Атас, овчарка с громадной мудрой мордой. Нос у Атаса тоже был громадный, черный, зернистый, как мокрая ежевика. Этот нос взволнованно дрожал и тыкался во все углы. Крутясь по какому-то неведомому следу, Атас обежал антресоли, соскочил с лестницы, ринулся в декорации. Мимоходом он больно ударил Лику хвостом по колену. Но она все равно решила погладить Атаса при случае. Она очень любила зверей.

Увы, собачье обнюхивание ничего особенного не выявило. Тогда милиция приступила к тщательному осмотру сборочного цеха, окрестной травы и кустов.

— У них тут, Станислав Иванович, гулянка была накануне, — жаловался проводник Атаса одному из прибывших милиционеров, должно быть главному здесь. — Целая толпа гудела. Который след собаке брать? Натоптано, налито, наблевано на каждом квадратном дециметре. А уходили они кто по асфальту к проходной, кто через дыру в заборе. За забором — шоссе, там следы обрываются. Возможно, и на машине уехали — скажем, на такси.

— Ладно, — вздохнул Станислав Иванович.

Его мужественное лицо сразу запоминалось: квадратный подбородок, стальные глаза, жесткий низенький ежик волос и впалые щеки. На щеках прочерчены глубокие рытвины, какие в народе называют собачьими ямками. Давно прилепившееся прозвище Железный Стас очень шло Станиславу Ивановичу Новикову.

«Настоящий сыщик, фактурный, даже немного чересчур, — подумала, глядя на него, Лика. — Вот бы уговорить его сняться в нашем сериале! Там как раз пойдут скоро эпизоды с криминальными разборками, а Федя хотел...»

Тут Лика вдруг вспомнила, что Феди с нею нет. Где он, неизвестно, и никто не знает, что будет дальше и станут ли снимать еще какие-то эпизоды. От этой неизвестности Лике стало так страшно, что она наконец зарыдала в голос, трясясь всем телом и разбрызгивая слезы. Катерина оттащила ее в сторонку.

Между тем выяснилось, что потерпевший, который измарал своей кровью Федино пальто от Армани и желтый диван, скончался пять-шесть часов назад. Умер он от ножевого удара в сердце. Но вообще-то ударов было три — одинаково мощных, глубоких и составивших правильный равносторонний треугольник.

— Ого, — сказал на это Станислав Иванович и радостно улыбнулся своими собачьими ямками. — Неужели почерк?

— Может быть, — согласился другой милицейский чин, помоложе. — Во всяком случае, явно профессионал работал. Орудие убийства не обнаружено. Порезали бедолагу прямо на месте — крови нигде больше нет, а диван забрызган. Если бы тело перенесли откуда-то, тут не натекла бы такая лужа, зато были бы следы крови в других местах.

Пока Катерина отпаивала Лику минералкой, оставшейся на столе после вчерашнего веселья, опергруппа толклась в затоптанном и замусоренном Федином кабинете. Недавних следов и отпечатков всевозможных пальцев тут было множество.

Мертвый незнакомец в черном, покуда его не увезли, все так же пристально смотрел поверх суеты на портрет веселого лысого Шекспира. Кто такой этот незнакомец, было неведомо. Во всяком случае, Катерина с Ликой его не знали и в один голос утверждали, что вчера покойный вместе со съемочной группой не пировал. Помимо ран, на его груди обнаружились и татуировки, причем не вполне канонические — какие-то звери да драконы. Диковинные цветные звери расползлись по всему телу покойника, поэтому с особыми приметами проблем у него не было. Станислав Иванович распорядился обойти всех татуировщиков города Нетска (их и было-то всего трое) и узнать, что этот зоопарк значит и кем сработан. Братки из криминала ведь тоже сейчас экзотикой балуются. Может, убитый из их компании?

Кто этой ночью законно и открыто пребывал на территории завода, выяснилось быстро. Станислав Иванович получил на проходной следующий ответ:

— Сперва телевизионщики гуляли. Начали днем, часа в четыре, разошлись к полуночи.

— Что, так рано угомонились? — удивился Станислав Иванович.

— Так у них съемка ночная была. Накануне — той еще, позавчерашней ночью. Кто ж больше суток на ногах продержится, к тому же выпивши? После телевидения остались только охранники: ВОХР и четверо ребят от фирм, которые арендуют здесь склады. Все божатся, что сидели неотлучно на рабочих местах.

Железный Стас вышел из цеха, закурил. Зловонная рваная лента дыма двинулась и поплыла туда, где стеной стояла трава и дремуче колыхались нестриженые кусты. Особенно много было сирени, готовой вот-вот зацвести — из бутонов-бусин ни один еще не глянул округлым крестиком цветка, но грозди густо серели среди темной листвы.

— Дикие места! И дикая гулянка, после которой на диване остался труп. Бытовуха, скорее всего, — пробормотал сыщик.

Он вернулся в сборочный цех. Там свидетельницы, Лилия Горохова и Екатерина Галанкина, отвечали на неизбежные вопросы. Станислав Иванович слушал их рассеянно: обе дамы в сотый раз повторяли, что ничего не знают и никого не подозревают.

Вдруг старшая из них, Галанкина, большеглазая, с пестрой сине-рыжей шевелюрой, изменилась в лице. Она даже вскочила со стула.

— Мне надо сделать один звонок, — вскрикнула она.