Полторы минуты славы

Обычно она, от природы говорливая, стеснялась общества сумасшедших приятелей мужа и в разговоры с ними не вступала. Но теперь ей хотелось разрядить обстановку.

Тормозов бесцеремонно прервал ее и накинулся на Настю с Самоваровым:

— Вы что, тоже к Пермиловскому собрались? На кой черт? Что вы у него забыли? Сдохнете ведь со скуки, как начнет он рассказывать про устройство Вселенной. Вчера вечером он меня так уморил, что я случайно тут же, в психушке, и заснул. Так всю ночь и продрых!

Альберт Михайлович посмотрел на него с недоверием.

— Хорошо отоспался! — крякнул Тормозов. — У Пермиловского в палате одна койка стоит свободная, я на ней и прикорнул, пока он о Вселенной трепался. Просыпаюсь — что такое? Солнце сияет, из коридора ячневой кашей несет. Утро! Струхнул я, не скрою. Думал, глюки. Я ж только четыре дня как отсюда выписался! Лежу соображаю, а тут слышу — обход. Я лежу, как был, в пиджаке, в ботинках, в этом вот галстуке, что ты, Алик, мне подарил. Только одеялом накрылся. Входит главврач Сачков Вениамин Борисович. Как он меня увидел, так сразу и подпрыгнул. Даже тумбочку набок своротил — хлястиком от халата зацепился. «Какого рожна, — кричит, — здесь делает больной Тормозов, который давно выписан! Почему на нем ботинки и этот безвкусный галстук!»

— Ну, это уж слишком! — возмутился Альберт Михайлович.

— Алик, я за что купил, за то продаю, — развел руками Тормозов. — Виноват я разве, что у докторов со стилем и вкусом туго? Мне-то твой галстук нравится, а вот Сачкову нет. Он сам это сказал, я его за язык не тянул. Хоть Пермиловского спроси — он, свинья, там присутствовал и со своей койки хихикал. Так что отсюда меня только утром вывели. Вот снова иду. Мне-то деваться некуда — Пермиловский без меня загнется. Но вам он зачем? Пошлите его к дьяволу! Тут поблизости есть хорошее местечко, полуподвальчик. Довольно уютно, рыбные блюда, беляши, пивко. Я бы и сам…

Вера Герасимовна потеряла терпение:

— Алексей Ильич, идите вы к Пермиловскому, он вас уже заждался! И нам всем пора. Не будем Колю задерживать, иначе он может не успеть к доктору. Врачи ведь после шести расходятся.

— Да не нужен мне никакой доктор! — буркнул Самоваров.

Веру Герасимовну он не убедил.

— Еще как нужен, — внушительно сказала она. — Не надо нас стесняться. Мы ведь близкие люди, все понимаем…

Тормозов внимательно вслушивался в ее слова и тут же спросил:

— Так вы, Николай Алексеевич, лечь сюда хотите? — И он мотнул вихрастой головой в сторону величественного желтого здания.

Самоваров не успел возразить, как Тормозов уже кричал:

— Не советую! Не вообще не советую, а именно сейчас! Недельки через две, когда теперешних выпишут, можете попробовать. Но сейчас там такая публика подобралась — полный мрак. Алкаши, бомжи, какие-то спятившие барыги. Будете с утра до вечера давиться теориями Пермиловского. А куда вам деваться? Он там на сегодня единственный интеллигентный человек, давнишний ваш приятель, старый шестидесятник. Правда, на порог сюда недавно какого-то нового чудика подкинули, тоже на вид довольно интеллигентного.

— Как это — подкинули на порог? — удивился Самоваров.

— Обыкновенно — как в старину подкидывали младенцев. Его нашли у центрального входа, что заколочен. Под колонной свернулся, бедолага, калачиком и спит. Так что форменный подкидыш! Если б он сам пришел, то двинул бы, конечно, во двор, в приемное отделение.

— Да, согласен: странный какой-то человек, — заметил Альберт Михайлович.

— Чего ты хочешь от психа, Алик? Он был одет в какие-то женские штаны и пододеяльник. Первые сутки храпел, а на вторые давай буянить, на волю рваться. Его, оказывается, невеста где-то ждет. На нем ее штаны, наверное, с кружевной розой на заднице. Жена, он говорит, у него тоже имеется — то ли Аня, то ли Сара. Он сам никак не разберется, которая из двух. А зовут его, кстати, точь-в-точь как вас — Николай Алексеевич.

Тормозов ехидно подмигнул Самоварову и добавил:

— Фамилия у него тоже заковыристая — Ивáнов. Не Иванóв, а именно Ивáнов. Достал уже всех этим! Попробовал его на обходе доктор Сачков Вениамин Борисович назвать Иванóвым, так он скандал устроил! Давай кричать, что где-то таскал мешки и надорвался и что у него в совести ядро лопнуло. Целый час всякую ахинею нес, а потом как плюнет в медперсонал! И так, сволочь, метко плюнул — прямо главврачу в карман. Главврач карман марлей вытер, обход дальше двинулся. Как на грех, следующая палата Пермиловского, а там я лежу — четвертый день как выписанный, в ботинках и в Аликовом галстуке. Да, не позавидуешь людям в белых халатах! Вот я однажды в Геленджике…