Полцарства за кота

– Ах, вот оно что… Ничего плохого не могу сказать о девчонках. Жили они не сладко, а вот не озлобились. Вежливые выросли, трудолюбивые, не какие-нибудь финтифлюшки. Все успевали: и работать, и учиться. Инна вроде бы заочно училась в коммерческом техникуме, а Катя… – старушка потерла морщинистой рукой лоб, – дай бог памяти. Во! Вспомнила! В институте культуры на заочном отделении.

– А где они работали? – задала я вопрос в тему.

– Инка, та была побойчее, она устроилась в какую-то фирму секретарем. В какую фирму, и не спрашивайте, все равно не вспомню. А Катя, та нянькой работала в семье ну очень богатого человека. Детишек его воспитывала с утра до ночи. В квартире этой появлялась только по выходным. Я ее, когда видела, спрашивала: как «белая» кость нынче живет? Небось ложками икру черпают. Да Катька правду разве скажет? Она же всех оправдывает. Вот уж человек безобидный! Ее судьба батогом била, а она все равно ни на кого зла не держит.

– А на кого ж ей зло держать?

– Да хотя бы на мачеху! Не уведи она из семьи отца, не поехала бы Валентина на Север, не придавило бы ее там плитой. Авось и жизнь бы у девчонок не так сложилась. Нормально бы росли, учились. А так что? Катька в чужой семье живет на птичьих правах. Это только на первый взгляд кажется, что вроде как живешь у Христа за пазухой, с хозяином с одного стола питаешься. Горький это хлеб! Знаю я этих скоробогачей, не мед их чад воспитывать. У меня подружка работала в няньках у сына банкира. Так малец над ней издевался по-черному: попу заставлял подтирать. Мальчишке десять лет, а он себя обслужить не может. Морда – во! Задница со стула свисает! А у Катьки таких двое: мальчик и девочка. Мальчишке двенадцать, а девчонке четырнадцать. Что-нибудь сами нашкодят, а на Катю потом свалят. За их шалости отдуваться приходилось ей. Сколько раз из ее зарплаты вычитывали за разбитые вазы и прожженные вещи. Пацан решил попробовать закурить. Пепел на штаны упал, дырку прожег. С кого спрос? С Катерины!

– А с нее-то какой спрос? Пепельницу не дала?

– Ну ты даешь! – Старуха с возмущением уставилась на меня. – Мальчонке всего двенадцатый пошел! Какая пепельница? Попало Катьке за то, что он вообще в рот сигарету взял! А разве она может за всем уследить? Он небось с мальчишками в школьном туалете затягивался. И Катьке нашей туда надо было лезть? А девчонка, как я поняла из Катиного рассказа, вообще стерва еще та! Как и ее мамаша. Перекрасила голову в дикий малиновый цвет и в таком виде на папочкины глаза выплыла. Опять оказалась Катька виновата. Куда ты смотрела!

– А в чьей семье работала Катя? Она вам фамилию своего хозяина не называла? – по ходу спросила Алина.

– Нет, – бабулька замотала головой. – Инка, та фамилию определенно знала, а я не знаю. При мне она хозяев только по имени называла. Его вроде как Василием зовут, а вот ее… Имя чудное… То ли Рита, то ли Римма. Ну совершенно ничего не помню, – пожаловалась на свою голову старушка.

– А что случилось с Инной? Вы сказали, что она погибла, – напомнила Степа. – И с тех же пор пропала Катя.

– Да, – подтвердила старушка. – Инка погибла, Катька пропала.

– А поподробнее можно? Как это все произошло?

– Какие уж тут подробности? Катя, как я уж говорила, жила у своих хозяев, приезжала только по выходным, и то не каждую неделю, но каждый день вечером звонила: «Никитична, как дела? Если Инна дома, позовите». Меня вообще-то зовут Прасковьей Никитичной, – представилась бабулька. – Так вот, Катя и в тот вечер позвонила. Я ей ответила, что Инна еще не приходила, хотя на часах уже была половина десятого. Заканчивалась программа «Новости», и вот-вот должен был начаться сериал. Катя сказала, что, может быть, еще позвонит. А до этого, еще до программы «Новости», Инну спрашивал Андрей. Кто это? Да ухажер ее. Я только включила телевизор, как в дверь позвонили. Я еще подумала: «Кто это на ночь глядя?» У Инны ключи. Не было случая, чтобы она забыла их дома. Но знаете, всякое может случиться. Пришлось мне вставать и идти к двери. Открываю – на пороге стоит Андрюха. «Инна дома?» – «Нет, – говорю. – Еще не возвращалась. Может, на работе задержалась?» – «Нет, я звонил, в офисе никого уже нет. И мобильный не отвечает». Стоит, вижу, волнуется, глазами сверкает. Он у нее из ревнивцев. Не так чтобы нож к горлу, но, знаете, часто обижался на Инкины поздние возвращения со службы. Уж как она ему не втолковывала, что работает секретарем, значит, должна уходить со службы после своего начальника, а никак не раньше, но он все равно ей не верил, говорил, что у нее роман с директором. Вот такой он, Андрюха. «Можно, я ее здесь подожду?» Я ему: «Милок, к себе я тебя не пущу, и в Инкину комнату без ее на то разрешения тоже. Хочешь, сиди на кухне». Час он за кухонным столом просидел. Кино закончилось, я стала его выпроваживать. Нечего ему в чужой квартире оставаться. Сначала пусть на Инке женится, а потом остается. Правильно я говорю? – спросила Прасковья Никитична, ратуя за чистоту моральных принципов молодежи.

– Само собой, – соглашаясь, кивнула Степа.