Полуброненосный фрегат “Память Азова” (1885-1925)

Механики с крейсера “Память Азова” имели возможность видеть разводку пара этим углем и сделать на пароходе 6-часовой переход; ознакомившись со свойствами этого угля при горении, они пришли к заключению, что он очень близко подходит к сучанскому бездымному углю, как я и сам убедился, сравнивая анализы того и другого. По заявлению англичанина, стоявшего во главе этой угольной компании, открытые залежи громадны, лежат совсем на берегу моря, в закрытой бухте, в которой и теперь уже, при самых примитивных устройствах, суда с углублением до 18 фт. могут грузиться с пристани. Копи эти лежат всего в 40-часовом переходе от Гонконга. Если ожидаемое богатство залежей действительно оправдается, то уголь этот здесь, на востоке, вытеснит все остальные. Гонконг очень заинтересован этим предприятием, и его коммерсанты уже потратили на это дело более миллиона долларов.

Во время стоянки крейсера в Гонконге я и офицеры пользовались полным вниманием и любезностью местных властей, и в особенности начальника эскадры вице-адмирала Richards’a. Он при первой возможности предоставил крейсеру “Память Азова” якорную бочку и вследствие выраженного мною желания осмотреть одно из описанных судов, бывших на рейде, мне были показаны во всей подробности все приспособления для измерения глубины при описи, а также и производство картографических работ. Дело это прекрасно поставлено у англичан.

На четвертой недели великого поста офицеры и команда крейсера “Память Азова” говели. 11 марта получил телеграмму о приходе крейсера “Забияка” в Сингапур и, имея указание Главного Морского штаба, чтобы крейсер был к 1 мая у Командорских островов, приказал ему спешить погрузкой угля и идти в Амой, куда и сам вышел с крейсером “Память Азова” 19-го марта. Переход в Амой был сделан при маловетрии в 29 часов под тремя котлами.

22 марта пришел в Амой крейсер “Забияка”, который я осмотрел на следующий день и опросил команду и офицеров, причем никаких претензий не оказалось.

23 марта крейсеру “Забияка” приказал перейти на внутренний Амойский рейд для скорейшей погрузки угля и затем идти через Нагасаки во Владивосток.

24 марта вышел на “Памяти Азова” от Амоя до Чифу на соединение с лодкой “Сивуч”.

Переход крейсера “Память Азова” от Амоя до Чифу опять сопровождался штилями и маловетрием. На параллели Чузанского архипелага встретили густой туман и шли в нем более суток. Вечером 27 марта открылся маяк на SO оконечности полуострова Shantung, и определенное по нем место крейсера оказалось верным со счислимым. Ночью несколько убавили ход, и в 6 час. утра 28 марта “Память Азова” стал на якорь на наружном рейде Чифу, в 2 ½ милях от города.

В тот же день я перенес свой флаг на лодку “Сивуч” и после полудня одновременно вышли из Чифу лодка “Сивуч” в Печилийский залив в устье реки Пейхо, а “Память Азова” в Нагасаки, так как при приходе в Чифу я получил приказание от начальника Главного Морского штаба немедленно отправить в Россию крейсер 1 ранга “Владимир Мономах”. Для исполнения этого необходимо было послать инструкцию командиру крейсера и заменить некоторых офицеров, находившихся на нем, офицерами с крейсера “Память Азова”.

Уходя из Гонконга, я предполагал для возвратного моего перехода из Чифу в Нагасаки вытребовать в Чифу крейсер “Владимир Мономах”, чтобы на переходе там сделать инспекторский смотр крейсеру, как того требует параграф 38 Морского устава, и за сим из Нагасаки отпустить его в обратное плавание в Россию. Ввиду же вышеуказанного приказания производство крейсеру “Владимир Мономах” смотра было мною поручено командиру крейсера “Память Азова” капитану 1 ранга Бауеру, по приходе его в Нагасаки.

На переходе из Чифу в Нагасаки крейсер Память Азова” встретил свежий ветер, доходивший по временам до 8 баллов при волнении в 7 баллов. Это дало возможность сделать несколько наблюдений над качкой крейсера; они показали, что он обладает хорошими морскими качествами в настоящем состоянии его снабжения и вооружения, т. е. с поставленными в кормовой батарее орудиями, поднятыми на место миноносками и расположенной по наружному планширу сетью заграждения. Крейсер, идя в галфвинд, при ветре 8 баллов и волнении 7 баллов, имел 11 ½ — 12 розмахов в минуту, и розмахи иногда доходили до 7°.

При крутом бейдевинде силой 6–7 баллов и волнении, крейсер боковой качки почти не имеет, а килевой при 11 ¼ узла хода сосчитано 19,6 розмахов в минуту, причем уклонение от горизонтального положения было 1–1 ½ °, но раза два или три в течение каждых двух минут наблюдалось до 2–4°. При попутной волне крейсер качается более, делая от 10 до 12 розмахов в минуту, но мне не приходилось еще его видеть при попутной волне и заметить величину розмахов.

30 марта, вечером, крейсер бросил якорь на Нагасакском рейде, 14 апреля ходил на пальбу из орудий.