Полудемон. Счастье короля

— Если мужчина чего‑то не делает…. может быть, вы ему просто безразличны? Как коровья лепешка на дороге — не ковыряй и не воняет?

— Вы же не думаете, что он вас любит?! Он не умеет любить!

Карли почти шипит от злости. Иннис небрежно срывает с куста розу и разворачивается.

— Виконтесса, если еще раз вы посмеете ко мне подойти — я доведу наш разговор до сведения Алекса. Любое безразличие имеет свои пределы.

Она не слышит, что кричит Карли. Просто приказывает себе не слышать, не слушать, громко повторяет про себя какой‑то стих. Потом она выплачется в своей комнате. Все потом.

А сейчас — спина прямая, плечи развернуты, шаг не слишком быстрый.

Графиня Андаго не убегает с поля боя.

Ей это просто… неинтересно.

Рассказать ли Алексу?

Разумеется, нет! Мало ли ревнивых дур?! А она, Иннис, знает, что он не лгал ей. Ни минуты не лгал. Такую искренность не подделаешь.

А может, все‑таки… он же не сказал, что король… мог и что‑то еще не сказать?

Нет!

Это неправильные мысли.

Любовь — это всегда доверие. А если не веришь — значит, и не любишь. Так что Иннис встречает своего любимого теплой улыбкой — и окончательно забывает о ревнивой дуре.

К сожалению, и о том, что такие могут быть весьма опасны.

Инннис и не знает, что в следующие дни ей подливают несколько приворотных зелий. Собственно, она вообще их не чувствует. Те, кто искренне любит — защищены от наведенной любви, ей уже нет места ни в их душе, ни в их разуме. А она — любит.

* * *

Время летит, словно сумасшедшее.

Мы с Иннис однажды ночью навещаем маленького Рика. Я вызываю Ак — Квира — и тот доставляет нас в Торрин, ворча, что так окончательно превратится в ездовую лошадь.

Четвертьдемоненок, кстати, Иннис нравится. Она ему тоже — это видно сразу. Когтей он, по крайней мере, не выпускает.

— Если бы он был похож на Дариолу, я может, и ревновала бы. А он копия тебя, — признается Иннис.

Анри и Рене она тоже нравится. И о чем‑то щебечет с Касси.

Красивая, улыбающаяся, с моим ребенком на руках… моя!

Никому не отдам!

Шимарис соглашается нас обвенчать, но при дворе оставаться не хочет. Впрочем, пока у него нет выбора — кто другой согласится терпеть мой гнусный характер? Храмовники точно не будут.

А потом наступает и тот самый день.

С утра мои покои заполоняют куаферы, портные, сапожники, всякая шушера, которая полагает, что без них король никак не может объявить о своей помолвке.

Да я бы с Иннис и без штанов обвенчался. Уж точно — без парадных. Но приходится терпеть. Илиотский белый цвет, в котором я выгляжу, как привидение, золотое шитье, кучу бриллиантов…

Иннис сейчас приходится еще хуже. Разведка в лице Марты донесла, что ее атаковали в три раза больше прихлебателей.

Помнят они Абигейл, еще как помнят, и надеются, что Иннис окажется такой же любительницей нарядов и балов.

Это они, конечно, зря, но разочаровать мы их всегда успеем.

Вот и Храм.

Сияние золота и свечей, витражи и зеркала, Шимарис в новом балахоне из белой ткани, довольный и улыбающийся.

— Она хорошая девушка, ваше величество. Вы будете счастливы.

От него исходит такая волна силы, что мне становится почти физически неудобно. Все‑таки мы достаточно разные и наша сила разной природы. Вне Храма мне легче, но здесь и сейчас свет особенно агрессивен.

— Я тоже на это надеюсь.

Я готов тащить свой груз, я не свалил его на чужие плечи, я все выдержу. Но неужели я не могу позволить себе хоть капельку счастья?

И когда я вижу Иннис — я слова не могу вымолвить от восторга. Графиня Андаго плывет ко мне в облаке льдисто — голубого шелка, в черных волосах сверкают сапфиры, но еще ярче сияют ее глаза.

Этого чувства я еще ни разу не видел.

Она меня и правда любит. Вот такого, какой я есть. Полудемона, с хвостом, клыками и всеми моими бедами и тяготами. И не променяет ни на кого другого, не обманет, не ударит в спину…

Я медленно опускаюсь на одно колено и подаю ей руку.

И тонкие пальчики Иннис ложатся в мою ладонь. Они слегка подрагивают, ей страшно… мы вместе.

И вместе — мы справимся с любой бедой.

Поднимаюсь и касаюсь ее руки поцелуем.

Я готов служить вам, моя королева.

Шимарис обводит всех торжественным взглядом. Становится тихо — тихо, и в этой тишине он медленно начинает.

— Светлые братья и сестры, дети Сияющего, сегодня мы собрались здесь….

Спину щекочет чей‑то злой взгляд, но не буду же я сейчас оборачиваться? Марта тихо всхлипывает. Помнится, на нашей свадьбе с Дариолой она и слезинки не проронила. Впрочем, не стоит сейчас об этом думать. Снег стаял и ручьи унесут грязь в Великий Океан.

Мы с Иннис меняемся браслетами — и наконец‑то Шимарис объявляет нас мужем и женой. И даже милостиво разрешает поцеловаться.

Что мы и делаем.

А потом выходим из Храма на солнце.

Вокруг шум.

Кричат что‑то люди, бросают букеты…

Другой не услышал бы. Обычный человек не смог бы учуять это. Но я все‑таки некромант и полудемон. И именно меня словно толкает в грудь волна яростной ненависти.

— Сдохни, тварь…

Это сказано тихо, так тихо, что даже стоящие рядом не смогут услышать. Но я‑то вижу.