Полуденная буря

– А вроде как нет тута барона. Вроде как погиб в последнюю войну. И наследников не нашлось. А по указу его величества, короля Витгольда, такие деревни в государственную казну отходят. Сюда вроде как и управляющего уже прислали – подать собирать, за порядком следить. С ним человек пять-шесть стражников, да только они не сила, чтоб лесных молодцев отпугнуть.

Они пришли.

Сотник усадил Валлана на свой стул, а сам, как и Лабон, умостился на чурбаке. Ординарец заметушился, наполняя деревянные миски густой, горячей, пахнущей дымком, шкварками и жареным луком кашей.

– Так что в столице-то делается? – повторил вопрос петельщик.

– Да стоит поманеньку. – Хродгар знаком приказал притащить заветный бочонок с пивом. – Что ей сделается?

– Как здоровье короля?

– Да все мучается. Малость полегчало, а потом опять скрутило, чуть на костер не отправился.

– Слышал, послы из Ард’э’Клуэна были.

– Про то не ведаю. А от Властомира посольство и ныне торчит. Сам Зимогляд, дядька королевский.

– Это правильно, – кивнул Валлан, зачерпывая полную ложку. – Нам посол солидный нужен. А о чем договаривается?

Хродгар замялся.

– Что молчишь? Неужели слухов никаких?

– Да есть слухи, господин барон. Только...

– Что «только»?

– Говорят, Зимогляд принцессу Селину, ее высочество, за Властомира сватает.

Валлан дернул щекой и отложил ложку. Словно обжегся кашей.

Лабон глянул на небо и ляпнул:

– Денек-то сегодня погожий какой...

И тут только Хродгар понял, какую сморозил глупость. Об отношениях наследницы трегетренского престола и капитана гвардии не ведал только слепой или глухой. Или, лучше сказать, слепой и глухой. Правда, трепанувшийся о них вслух рисковал остаться немым до конца дней. Это в лучшем случае.

«Эх, коготь кикиморы в глаз всем этим веселинам! – подумал сотник. – Всю жизнь от них спасу нет. Так хорошо начиналось...»

А в голос сказал:

– Так его величество еще не сказали последнего слова...

– Ага, ага, – покивал Лабон.

Валлан молчал.

Ароматная, тающая во рту каша сразу показалась Хродгару преснее ржаной мякины – только козам впрок, да и то с голодухи весенней. Он еще раз попытался загладить оплошность:

– Так мы уже того... Дней восемь как из столицы ушли. Может, и прогнал его величество бородача...

– А что ты юлишь тут? – Тяжелый взгляд Валлана вперился Хродгару в переносье. – Ровно остроухий на горячей решетке. Мне какое дело до Зимогляда?

– Да я что, я ничего... Так, к слову пришлось.

– Вот и не лезь не в свое дело. За своей сотней следи лучше.

– Понял, господин барон. – Хродгар проглотил обиду. – Виноват. Покорнейше прошу простить.

Он замер, опустив глаза, с ложкой в правой руке и краюхой хлеба в другой. Ординарец стоял неподалеку – ни жив ни мертв. Думал, должно быть: «Попал сотник под раздачу, глядишь и мне ни за что достанется».

Перестал жевать Валлан. Один только Лабон как ни чем не бывало уписывал за обе щеки, загребая уже по дну миски.

– Ух, хороша каша! – подмигнул он Хродгару.

– Так, довольно! – Капитан петельщиков поставил свою миску на землю, у сапога. – Тащи, сотник, своего пленника. Сейчас разберемся, врет или правду говорит. А ты, Лабон, мигом дуй за чародеем. Одна нога здесь, а другая там. Живо!

– Слушаюсь, господин барон.

– Как прикажешь, командир.

Сотник копейщиков оказался порасторопнее, чем Лабон. А может, просто до лагеря петельщиков добираться было дальше, чем до растянутого разбойника?

Так или иначе, Квартул еще не подошел, а Валлан уже угрюмо рассматривал ярко-рыжего, как червонное золото, ардана.

– Как кличут?

Разбойник преступил с ноги на ногу:

– Вырвиглазом.

– Что за собачья кличка! – возмутился Хродгар.

Валлан бросил на него тяжелый взгляд, в момент отбив всякую охоту вмешиваться.

– Хорошее прозвище. Ну, и сколько глаз ты вырвал?

Лесной молодец молчал.

– Я спрашиваю, сколько глаз вырвал? Или ты сильно большая шишка, чтоб со мной говорить?

– Да уж вырвал...

– То-то. Знаешь, кто я?

– Догадался ужо.

– Тогда знаешь, что меня не злить лучше.

– Знаю... Ужо...

– Что за шайка? Сколько мечей, луков? На конях?

– Сказывал же...

– Эх, сотник Хродгар, – сокрушенно покачал головой петельщик. – А не дать ему плетей? Больно нагло держится.

– Прикажете десятника покликать? – подтянулся Хродгар.

– Веселинские дезертиры, – вдруг бойко затараторил Вырвиглаз. – Десятка три. Кто их считает? Лук при каждом. Мечей десятка полтора. Да справно с мечом только один может...

– Кто таков?

– А, трегетренец. Прибился в конце жнивца. Видать, из благородных.

– Из благородных? А что ж в шайку полез?

– А его не больно спрашивали. Небось рад по уши, что мешок с головы сняли. У таких, как ты, отбили.

– Чего-чего? – Капитан петельщиков нахмурился. – У кого отбили?

– А везли его шестеро с такими вот веревками. – Вырвиглаз хотел ткнуть в аксельбант Валлана, но руки связаны, и он просто мотнул головой. – Мы их стрелами потыкали. А он Бессону глянулся.

– Где дело было? – вполголоса проговорил подошедший Квартул, расслышав лишь две последние фразы разбойника.

– А в Восточной марке... – Вырвиглаз начал говорить и замолк, сообразив, что его не слушают.

Чародей и Валлан смотрели друг на друга.