Полуденные врата

– Проклятые колеса! Сначала я не могла заснуть из-за их стука. Потом он стал меня даже убаюкивать. И вдруг – на тебе! – стук прекратился! Их что, остановили, да? И теперь я снова не могу заснуть.

– Тебе всё равно лучше побыть здесь, на свежем воздухе. Красота, правда?

В этот раз её вздох прозвучал по-другому.

– Да! Хотя красота тревожная! Никогда не думала, что такой, как ты… впрочем, нет, это несправедливо. Просто я никогда не думала, что на тебя такие вещи действуют. Мне казалось, что ты к такому равнодушен.

– Мне тоже так казалось. А выходит, внутри у меня это сидело.

– Интересно, – проговорила Джеки с неожиданной кротостью. – Послушай, Стив, может, я спрашиваю глупость, но ты говорил, что здесь – за пределами Втулки, или Сердцевины, или как вы там это называете, – витают тени множества разных мест.

– Ты правильно подобрала слово – «тени». Можно, правда, называть это проекциями – отражениями, которые Сердцевина отбрасывает во вневременное пространство. Часто они накладываются друг на друга, так что разные времена соседствуют друг с другом или переплетаются между собой. Я плавал однажды с капитаном семнадцатого века, утверждавшим, что он может водить автомобиль.

– Звучит дико! Какая путаница!

– Хотя я здесь не так уж много видел, я бы этого не сказал, никакой путаницы нет. Говорят, что тень места часто выглядит более реально, чем само место.

– Более верной духу этого места?

– Ты схватываешь быстрей, чем я. Да, вроде бы в отражении сконцентрированы все характерные черты. Всё, что составляет особенность данного места. Это, так сказать, его архетип. Возможно, такого места в действительности даже никогда и не существовало.

– Именно так, – задумчиво проговорила Джеки. – Видишь ли, я размышляла: может быть, и с людьми здесь происходит то же? С теми, кто сюда попадает. Вот, например, ты, – по-моему, ты как раз иллюстрация к этому. Ведь ты бываешь таким отъявленным хладнокровным эгоистом.

– Знаю, нечего это повторять. Я был таким когда-то давно. А теперь я, как и ты, совсем другой.

– Не по отношению ко мне, я не это имею в виду. Я хочу сказать, что ты никогда не был только эгоистом, иначе с чего бы, если уж на то пошло, я в тебя влюбилась? И здесь я вижу тебя таким, какой ты есть, но чего-то в тебе больше, чего-то меньше. О… черт! – Она облокотилась на перила и подперла руками голову. – Нет, всё не так просто. Но чем больше я пытаются докопаться до смысла…

Я поднял бровь.

– В Спирали veritas [90], ты это имеешь в виду?

Джеки встряхнула головой, да так, что светлые волосы чуть не хлестнули меня по лицу.

– Вот в этом ты весь! Ты и дома не преминул бы свести все к чему-нибудь в этом роде. Лишь бы не ломать себе голову.

– Не знаю! – возразил я, ощущая, как где-то что-то зачавкало, словно снова заработали колеса. – Я изменился, я это сам ощущаю с тех пор, как мы… Черт! С тех пор, как я тебя бросил! Но ведь, ясное дело, за столько лет человек должен измениться – ведь шестнадцать лет прошло! Ещё хорошо, что я изменился в лучшую сторону, – наверное, на меня Спираль подействовала. Я стал гораздо больше, чем раньше, думать о других. Но и тогда я попал сюда из-за того, что кое о ком слишком много думал.

В лунном свете волосы Джеки отливали серебром. Стоя рядом, она скосила на меня глаза.

– Знаешь, Стив, дорогой, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Я глубоко вздохнул.

– Вот о чём… Ты, наверное, права. Здесь, на Спирали, люди меняются, их сущность проявляется ярче. Я видел, как это бывает, причем меняются кто в лучшую, а кто в худшую сторону. И поэтому я, пожалуй, решусь сказать тебе кое-что, чему ты должна поверить. При других обстоятельствах я бы тебе этого не сказал.

Джеки пожала плечами.

– Давай. Попытка не пытка.

– Ну ладно! Я… – Я задохнулся. Давай, давай, парень, говори! – Я был безголовым, свихнувшимся болваном, оттого и расстался с тобой. Я уже давно понимаю, какую дурость совершил, может, и всегда понимал. Но не мог сознаться самому себе, боялся ощутить себя полным выродком. Ну и пустился в рассуждения. И дорассуждался до того, что разучился чувствовать. Я ушёл в себя. Потом заледенел. Я страшно обидел тебя, но и с себя содрал кожу. Почти разучился общаться с людьми, растерял друзей.

Джеки, отвернув от меня лицо, все ещё стояла, опираясь на перила. Она опустила голову, и лица не стало видно из-за упавших на него волос. Инстинктивно я потянулся, чтобы их погладить.