Полуденный бес. Анатомия депрессии

Так мы превращаем в патологию то, что вполне излечимо, и начинаем рассматривать как болезнь такие состояния, которые легко модифицировать и которые прежде рассматривались как отклонения настроения. Стоит получить лекарство от ярости, и ярость становится болезнью. Между глубокой депрессией и незначительными нарушениями типа расстройства сна, плохого аппетита, снижения энергии или интереса к жизни существует множество промежуточных состояний. Но мы все чаще считаем это болезнью и находим все новые и новые способы ее лечения. Но критическая точка остается произвольной. Мы решили, что если IQ на уровне 69 означает отставание в развитии, то и обладатель IQ 72 не так-то уж умен, и наоборот, человек с IQ 65 вполне способен справляться со многими задачами[29]. Мы решили, что уровень холестерина не должен превышать 220, но вы не умрете при уровне холестерина в 221, а при 219 нужно всего-навсего соблюдать осторожность. Значит, цифры «69» и «220» – это всего лишь произвольные цифры, и то, что мы называем болезнью, также весьма произвольно. Точно так же дело обстоит и с депрессией.

Страдающие депрессией то и дело говорят «через край», описывая переход от страдания к безумию. Очень часто этот вполне физический переход характеризуется как «падение в пропасть». Удивительно, как одинаково описывают это самые разные люди, поскольку «край», безусловно, у каждого свой. Мало кто из нас на деле падал через край, и уж тем более в пропасть. Где, собственно? В Большом каньоне? В норвежских фьордах? В южноафриканской алмазной шахте? Трудновато в действительности найти пропасть, в которую можно упасть. Но все опрашиваемые описывают пропасть одинаково. Во-первых, там темно. Вы падаете оттуда, где есть солнечный свет, туда, где сгущаются черные тени. Там ничего не видно, и опасность подстерегает на каждом шагу (у пропасти нет ни дна, ни краев). Падая, вы не понимаете, ни как глубоко вам придется падать, ни есть ли возможность замедлить или остановить падение. Вы то и дело обо что-то ударяетесь, однако не встречаете ничего такого, за что можно ухватиться.

Боязнь высоты, наверное, самая распространенная из фобий, и она сослужила нашим предкам хорошую службу, потому что те, кто не боялся глубоких пропастей, вероятно, в них и попадали, исключив из нашего развития свой генетический материал. Стоя на краю высокого утеса и глядя вниз, вы испытываете дискомфорт. Ваше тело перестает повиноваться вам в полной мере и охотно движется только в одну сторону – прочь от края бездны. Вам кажется, что вы можете упасть, и если вы смотрите вниз долго, вы и впрямь упадете. Вы словно парализованы. Помню, как ездил с друзьями к водопаду Виктория, окруженному скалами, нависающими над рекой Замбези. Мы были молоды и похвалялись друг перед другом, позируя для фотографий как можно ближе к краю пропасти. И каждый из нас, стоя на краю, чувствовал себя больным и парализованным. Я думаю, депрессия обычно не перешагивает грань (приводя к смерти), но подводит вас к самому краю, растягивая этот момент парализованности до такой степени, что лишает вас самой возможности восстановить равновесие. На водопаде Виктория мы обнаружили, что не можем переступить через невидимую грань там, где камни самопроизвольно падают вниз. Отступив на 10 шагов от нее, мы чувствовали себя прекрасно, в пяти шагах большинство начинало испытывать сильное беспокойство. Приятельница снимала меня и захотела, чтобы в кадр попал мост в Замбию. «Ты можешь сдвинуться на дюйм влево?» – спросила она, и я послушно шагнул влево. Я улыбнулся, эта улыбка осталась на снимке, и она сказала: «Ты стоишь на самом краю, пошли назад». Только что я чувствовал себя прекрасно, но стоило мне оглянуться и посмотреть вниз, как кровь отхлынула от моего лица. «Все хорошо», – проговорила приятельница и, сделав шаг вперед, потянула меня за руку. Предательский утес оказался на 10 дюймов дальше. У меня подогнулись колени, пришлось лечь на землю и ползти, пока я не оказался на безопасном расстоянии. У меня вполне нормальный вестибулярный аппарат, и я спокойно стою на доске шириной 18 дюймов, я даже умею отбивать чечетку, причем никогда не падаю. Но стоять над Замбези я не смог.