Полудержавный властелин

Второе же для всеобщего сведения. Где мы поименованы всего лишь «братьями» и включающем кучу спорных вопросов, решение которых отнесено на усмотрение третейского судьи, коим избран отсутствующий митрополит.

А долг Тверь отдает с ордынского выхода, за два года. И только московскими копейками — ну грех же не создать дополнительный спрос на нашу замечательную монету. Она и так уже пользовалась немалой популярностью среди наших торговых партнеров — серебряная, с гуртом, с четким рисунком. Не прежние невзрачные чешуйки, настоящее средство международных финансовых операций.

Так что Тверь мы и так втянем, без кровопролитиев и съедения чижика. Но всем и всюду будем демонстративно сетовать, что не получилось из-за свары с Борисом поставить торговые дворы что Москвы в Твери, что Твери в Москве.

А вот в Новгороде и Казани дворы строились. Причем в Казани несколько на отшибе от самого города, эдаким замком, в расчете на минимум недельную осаду. Ну а что — товар дорогой, налетят какие сволочи-ушкуйники или находчики ногайские, защищать надо. Потому как я не особо верил, что нынешние расклады с Казанским ханством у нас надолго. Сам Улу-Мухаммед, возможно, договор соблюдет, но вот те, кто придут после него? Так-то наше дело наладить торговлю и привязать как можно больше народу к Москве. Вон, как ловко бывшие булгары расторговались серой!

Вот для таких и строился Казанский двор в Замоскворечье, за Кадашами, по Большой Ордынской Дороге. А новгородцы выбрали место за Хлыновым селом, где уже сидела новгородская сотня, вроде и далеко, зато среди своих, главным туда посадили одного из Шемякиных сторонников.

А завершился год 6947-й, он же 1439-й, явлением вологодского купца Калинникова, торговавшего в Великой Перми и привезшего помимо писем от тамошнего епископа Герасима да немалого числа пушнины, еще и красивый камень. Он развернул тряпицу и поставил на стол нечто зеленое, напоминающее формой вскипевшие и вздувшиеся пузыри.

— Камень сей, княже, легко мелким песком трется и гладкий красив весьма.

Да, цвет приятный, малахитовый такой…

Малахитовый???

— А тертый и гладкие есть?

— А как же, — довольно улыбнулся купец и поставил на стол каменюку поменьше, на которой от шлифовки проступил тот самый малахитовый узор.

— Где водится?

— На заход от Чердыни, в красных песках.

— И много там красных песков?

— Изрядно, прямо до Усолья-Камского тянутся, где наши варницы, верст пятьдесят верных.

Красные пески и малахит, про который я вызнал все, прочитав в детстве сказы Бажова — это медная порода.

Значит, у нас есть медь и надо ее достать.

Всего лишь.

Глава 6 Хреновые из нас попаданцы

Храпят кони, летит снег из-под копыт, звенят-заливаются бубенцы и колокольчики под дугами — великий князь едет, издалека слышно!

Мне согласно новому уставу ямской гоньбы положено по три колокольца на дугу, остальные же пока одним-двумя обходятся, а звонцы навешивать вообще могу без счета. Почему так? Да вот княжество у нас сильно выросло, от Минска до Перми, скорость связи очень нужна. Телеграфов пока не предвидится, хорошо хоть ямские дворы по главным дорогам есть, их модернизировали маленько, и Ямской приказ устроили. По ходу выяснили, что гонцы долго ждут, пока им лошадей поменяют, вот и придумали колокольцы, чтоб загодя ямских прикащиков упреждать.

Холодно только. Сидеть бы дома, в теплом тереме, с женой и сыном рядом, однако, государственная необходимость — подписание договора с Тевтонским орденом. Ландмейстер Генрих фон Оверберг само собой будет, но припрется и вышестоящее начальство — великий магистр Пауль фон Русдорф, который затребовал равного представительства с нашей стороны, то есть Шемяку и меня.

Но послал бы я немцев в пешее путешествие к Зеленому лесу[10] или там в Чудском озере поплавать, кабы не семейные неурядицы. Выкатила мне Маша предъяву насчет Липки, хотя ничто не предвещало.

— Что случилось?

— Ничего, разве что у Липки твоей живот растет.

Так, значит не на ровном месте, совсем не на ровном…

— Ну, у женщин иногда растет живот, сама знаешь…

— У нее дитя будет!

— Ну и хорошо, вырастет Юрке молочный брат, как мне Волк.

Маша метнула глазами такие молнии, что будь я оловянным, расплавился бы к чертовой матери.

— А коли он вырастет и о себе возомнит?

Ах, вот оно что… Ну да, бастарды порой официальных наследников задвигают, только тут ситуация куда острее, в реалиях средневековья века «задвинуть» — это почти всегда «убить». Тем более, если ребенка воспитать вместе с наследником.

— Погоди, почему «он»? Вдруг девочка будет?

— Да какая девочка! — чуть не впервые повысила на меня голос жена.

Пришлось брать за запястья и притискивать к стене:

— Не ори на меня. Никогда.

А на возмущение пополам с немым вопросом в глазах ответить:

— Потому что кругом слуги, а я великий князь. И если пойдут разговоры, что ты на меня кричишь…

— То что? — почти прошипела Маша. — Побьешь?

— Мы не смерды, чтобы жен колотить. Но мне ничего не останется, как отправить тебя в монастырь.