Полудержавный властелин

Басенок, помимо пушек, гораздо способен к воинскому делу вообще, причем в части логистики — где склады удобнее устроить, откуда и как припас подвозить, как верно войска разверстать. Вот чую, первейший воевода вырастет, если князья не затопчут. Как Федька Палецкий приходил в школу про свой опыт рассказывать — не было у него лучше слушателей, чем Басенок да Палецкий-младший, тот всем уши прожужал: «Батя мой!», гордился. Да и остальные тоже больше военными науками интересовались, куда деваться, феодалы, воинское сословие. Хотя вон Стрига с удовольствием в Судебнике копался, с номикосами законы обсуждал, выспрашивал у дьяков, как Дума заседает, каков порядок. Глядишь, в канцлеры угораздит.

Семка Сабуров по прозвищу Пешок — лучший в школе травник, медицинские трактаты штудировал. Семка Ряполовский, Васька Китай-Новосильцев, Ванька Ощера… Толковые ребята, лишь бы не местничали, а дело делали.

На второй день, когда прошли устье Большой Дубны, Стрига удивил меня вопросом:

— Княже, вот ты говорил, что каждый смерд должен иметь курицу на столе в воскресенье и что это главная задача твоя. А не в том ли главная задача князя, чтобы врагов сокрушать и порядок блюсти?

Молодец, хороший вопрос.

— Чтобы врагов сокрушать, что нужно?

— Войско… — подсели свободные от гребли рынды.

— Правильно. А для войска — корма, одежды, справа, оружие, да те же пушки с порохом и много чего еще.

— На то казна есть.

— А казна с чего полнится? Казну людишки наполняют, и тем больше, чем они богаче. Оттого я и торговцев привечаю, и промыслы ставлю, и подати не задираю — все сторицей окупится.

— Так если подати малые, разбалуются.

— Если подати малые, то все сыты и здоровы будут. И взрослые, и детей больше вырастет, и больше запашут, и больше соберут.

Эх, жаль нет тут Образца, он бы рассказал про разный выход в двух соседних вотчинах…

— А как же самому снарядиться, да послужильцев вооружить, коли подати малы?

— Совсем малыми их тоже делать не след, но и жадничать негоже. Опять же, есть вещи напоказ, а есть на будущее.

— А-а-а, — радостно выдохнул Басенок, — потому ты, княже, богатых одежд не носишь?

— Верно. Я лучше лишний рубль в дело вложу. Спроси при случае у Ховрина, он скажет, что чем больше вложишь, тем больше получишь.

— Скудна у нас земля…

— А разум тебе бог зачем дал? Промыслы ставить, залежи искать, зарабатывать! С одного заводца порой больше воьмешь, чем с великой вотчины.

— Сложно это, я уж лучше как от отцов-дедов завещано, чай, не оставит Господь своими милостями…

— На бога надейся, да сам не плошай. Отцы и деды это хорошо, но и своим умом жить надо. Вот коли божьим попущением неурожай, что делать будешь?

Собственно, все это путешествие ради моих наставлений и задумано было. Пять дней водой до Владимира, пять дней верхами до Москвы вместе, бок о бок, из одного котла кашу хлебали — такое надолго запомнится. Вот я и вдалбливал который раз про пермскую медь, про устюжское железо, про Казанский двор, что встал в Замоскворечье, за Кадашами по Большой Ордынской дороге, про свозимую туда и в Нижний Новгород шерсть, про сукновальни и прочая, прочая, прочая… Даже если из десяти двое проникнутся — уже хорошо. Сегодня мы шерсть скупаем, завтра сукном торгуем. Логистика у нас, правда, трудновата, рано или поздно придется Ганзу с Балтики вышибать. Ну да ничего — вот эти ребята силы наберут и прорубят окошко в Европу, пусть там малость сквознячком протянет.

К выпускному вечеру, то бишь торжественному молебну в Спас-Андрониковском монастыре, вокруг которого уже заметно подросли стены, мы получили просто роскошный подарок. Да такой, что заслышав о нем, прибыл не только архимандрит Феофан, но и митрополит Николай. Пришлось идти к руке — так-то мы друг друга как облупленных знаем и когда другие не видят общаемся без лишних церемоний, но тут вынь да положь, официальное массовое мероприятие.

Приложился, отметив, что кожа у старого товарища и учителя суховата стала и пахнет земляничным мылом. Следом за мной по ранжиру руку целовал Феофан, за ним прочие клирики, а уж мирян владыко благословил скопом — перекрестил, лишь бы побыстрее до подарка добраться.

До первых печатных Часословов, привезенных Голтяем.

Он когда их вынул из короба, чуть было не сорвал всю процедуру — допущенные кинулись листать и сличать первую полусотню печатных книг и впали в детский восторг от полного совпадения. Что архиереи, что рынды шелестели страницами, возносил хвалы господу…

Митрополит в зеленом торжественном облачении, с золоченой панагией на груди даже отставил резной из моржовой кости посох и тоже перебирал один Часослов за другим.

— Порадовал, сыне, — наконец обратил он свой взгляд на сияющего первопечатника. — Что дальше тиснешь?

— Благослови на Требник, авва, — склонился Голтяй.

Планы, на самом деле, наполеоновские — нужно снабдить все приходы богослужебными книгами, это не на один год работы, так что если я хочу и светские книги получить, надо будет голтяеву монополию разрушать и ставить еще типографии.

Угомонились, построились в соборе и началось.

— Яко премудрый царь Соломон…