Полукровка

Он не видел, как она плачет. Ольга вышла из комнаты. Володя поднял глаза на чемодан, из которого в самом деле вытряхнули половину вещей.

«Вот и все», – пронеслось в голове.

Володя тяжело поднялся с дивана, чувствуя, как внутри снова рушится что-то важное. Падает какая-то опора, одна из тех, на которых стоит его душа. И с каждой рухнувшей опорой душа эта держится все слабее, норовя сорваться и улететь вниз, в черную холодную бездну.

Ольга вошла тихо, всхлипнула, утерла рукавом слезы. Бросила на пол спортивную сумку.

– Господи, Вовка, сказал бы сразу. А я тут собираюсь, как в кругосветное путешествие, – сказала, удерживаясь, чтобы не разреветься, и улыбнулась вымученно.

Володя притянул ее к себе, обнял изо всех сил и поцеловал в макушку. Она уткнулась ему в грудь, все еще всхлипывая. А он зажмурился, чувствуя, что и сам сейчас расплачется, только от счастья, что есть рядом Человек. Друг, любовница, жена.

В последнем он больше не сомневался.

* * *

Передвигаться на своих двоих по городу Володя не рискнул. Вызвал такси. Повторные сборы были недолгими. Оля быстро и толково набила сумку. Делала это как человек, готовящийся уходить на войну.

Сумка стояла на тумбочке в прихожей. Оля с Володей сидели здесь же и ждали звонка.

– А как же мама с папой?

– Они не поедут, – ответил Володя. – Или ты сможешь им все это объяснить? Объяснить так, чтобы поверили, бросили все и помчались на край света?

– Надолго это?

– Я уже сказал, может, на год, может, на всю жизнь.

– От чего это зависит?

– От того, удастся ли мне как-то уладить эту ситуацию, – сказал Володя.

– А как ее можно уладить? – Оля отчаянно размышляла, но не находила решений. – Может быть, обратиться в милицию?

– Милиции даже я могу мозги запудрить, – развеял иллюзии Володя. – Чего уж о них говорить?

– Но они же не боги. Должен же быть кто-то, кто стоит над ними. Какие-то законы, в конце концов. Хоть что-то или кто-то, кому можно на них пожаловаться. Ведь не бывает такого, чтобы нельзя было никому пожаловаться.

Последняя фраза прозвучала настолько наивно и беспомощно, что Володя улыбнулся. Мягко, по-отечески, с потаенной горечью.

– Сплошь и рядом, – тихо сказал он.

От необходимости продолжать разговор его избавили аккорды «Тореадора».

Володя прошел на кухню, выглянул в окно. У подъезда светилась желтая крыша с шашечками. Вокруг вроде бы все было спокойно. Он вернулся в коридор, взял сумку, закинул на плечо и открыл дверь.

На площадке тоже обошлось без сюрпризов. Оля заперла квартиру, вызвала лифт. Володя молча покачал головой и кивнул на лестницу. Шли не торопясь, стараясь не шуметь. Но опасения оказались напрасными.

Их никто не ждал. Ни в подъезде, ни на улице. И это затишье его пугало. В такси он назвал адрес и попросил у водилы телефон. Набрал номер. В трубке раздались гудки. Долгое время никто не отвечал, и Володя начал было уже паниковать, когда раздался щелчок и безмерно уставший голос сказал:

– Алло?

– Мама, – с облегчением выдохнул он. – Мамочка, я уже еду.

* * *

Мама встретила тихая и покорная. Увидела расцарапанное лицо сына, но смолчала. Только тронула чуть дрогнувшими пальцами его щеку.

Оля поздоровалась, тоже тихая, как мышь. Женщины прошли на кухню. Володя нырнул в комнату, быстро переоделся. Дернул с верхней полки шкафа спортивную сумку, с которой в свое время мотался на тренировки, быстро побросал туда кое-какие вещи, документы, фотоаппарат. Раскурочил семейную кубышку, вытряхнув все деньги, что там были.

Вышел в коридор, но на полдороге к кухне остановился. Что говорить? Как говорить? Ольге он рассказал все без утайки, так было надо. На маму он все это вывалить не мог. Так было нельзя. Володя прислушался.

Оля с мамой тихонько переговаривались. Мама поила Ольгу чаем. Словно найдя в этом чаепитии что-то привычное, оставшееся от той жизни, которую она понимала. Нашла и хваталась за это, как утопающий за соломинку.

Володя собрал волю в кулак и вошел в кухню. Мама поставила чашку и перед ним. Села напротив и посмотрела ему в лицо в поисках ответов. Володя не торопился.

– Тебе надо пойти в милицию, – тихо сказала мама. – Они черт знает что подумали, когда ты убежал. Еще не хватало, чтобы они приняли тебя за убийцу.

– Наплевать, что они подумали, – сухо ответил Володя.

– Что происходит? – задала, наконец, мама вопрос, который уже сутки висел в воздухе.

– Я знаю, кто убил папу, – быстро проговорил Володя. – И еще я знаю, что нам нужно уезжать.

– Куда? – спросила мама.

– Как можно дальше.

– Ты с ума сошел, – голос мамы зазвенел на грани истерики. – Я должна похоронить папу, и... и я не поеду никуда.

– Поедешь, – отрезал Володя жестко. – Потому что я не хочу хоронить вас двоих.

– О чем ты говоришь? Кто убил папу? Что ты знаешь, скажи уже что-нибудь, наконец!

Мама выпалила все это чуть ли не на одном дыхании и уставилась на сына в ожидании ответа. Володя почувствовал себя зажатым в угол. Спас звонок в дверь.

– Я открою! – он вскочил и вышел.