Полукровка

Ловкой парочке очень повезло, воды в арыке немного, но плыть им было вполне комфортно. Песчаное дно лапами ощущалось, но и не мешало пловцам маневрировать. Течение умеренное, но не медленное, а русло канала ровное, как стрела. В общем, сплавная магистраль, да и только. Больше километра плыла по волнам эта сплавная единица, и поросёнок в этой ситуации для них был совсем не обузой, а своеобразным надувным матрацем. Откормленный, жирный, он не ко дну тянет, а сам на плаву, как мячик, держится и пловцов на воде поддерживает, как непотопляемый авианосец.

Добрались они до своего места, которое находилось неподалёку от разделяющей разные поля лесополосы. Здесь через протоку переправлялась вся совхозная техника, при переезде с одной карты полей на другую. Берега у полевой переправы разбиты и пологи, по дну накатанная дорога, для проходимости присыпанная щебёнкой — «пристань мошенников», да ещё какая. Выйдя из воды, Туман вновь швырнул поросёнка к себе на холку, и крутая, неуловимая парочка лёгкой рысью побежала в сторону ближней поросли в лесополосе.

10

Разочарованный донельзя Палкан возвратился в тень своей эстакады. Она сегодня как никогда перестала быть уютной и гостеприимной. Всякие мысли давили, путались и не позволяли ему ни на секунду расслабиться.

«Сплошные странности какие-то. Они оба были у забора фермы, затем утащили поросёнка, а на берегу исчезли без следа. Ничего не понимаю, куда они деваются? За арыком скошенное клеверное поле, запах скошенного клевера ядовитый — хуже не бывает, но этого гада я бы определил, однако его там, на берегу, не было, точно».

11

Колька едва успел отдышаться после падения с кушетки, отряс запылённую одежду и вновь распластался на наблюдательном пункте, чтобы продолжить наблюдение за вверенной ему территорией, как за забором на тропинке увидел Палкана, который во второй раз возвращался от арыка после потери следа воришек.

— Во даёт бродяга, и эту местность освоил. Возможно, пить к воде ходил или на рыбалку? — рассмеялся собственной шутке Колька и задорно по-разбойничьи свистнул, чтобы обратить на себя внимание Палкана, но тот не проявил к этому никакого интереса.

12

Вечером на ферме при пересчёте поросят с Евдокией случилась очередная и самая тяжёлая истерика. В общем, и остальные были близки к такому же состоянию.

Накануне, ещё до пересчёта, Николай генеральским тоном, не терпящим пререканий, переговорил с Колькой о засаде.

— Ну что, Зоркий Глаз, сказывай, шо бачили твои кращ-щ-и очи? — шуткой начал расспросы начальник засады. А сам был полон великой надежды, что сегодня, наконец, на ферме ЧП не случилось, ведь наблюдатель ничего экстренного не сообщил.

— Ничего я не видел, гашпадина насяльника, — споясничал в ответ Колька. Но, увидев перед носом крупного размера кулак, одумался и перешёл на конструктив: — Во дворе, Коля, никого не было, а вот за забором Палкан разгуливал. Он по тропинке бежал в мою сторону, как раз девки наши из маточника обедать шли. Поросята там визжали как резаные, а девки ржали ещё громче.

Каким-то странно растерянным показался Николаю дозорный во время доклада, сразу заронив гадкие зёрна сомнения в истинности его слов.

— Ржут лошади, а ты сонная тетеря — засоня, ёлки-палки.

— Чего это тетеря, засоня?

— Если Палкан там оказался, значит, он что-то неладное почуял. А ты мне говоришь, что ничего не видел: вопрос — почему, ответ — спал.

Обиженно надул щёки Колька и потупил взгляд. Народная мудрость гласит так: «Кошка знала, чьё мясо съела», «Рыло в пушку и взор ниц», «На воре и шапка горит».

Истинная правда, на все сто. Как ни старался, но не сумел малоопытный обманщик провести старшего товарища, глаза и голос за него сами правду выложили. Если обобщить, то сцена с Колькой-обманщиком в главной роли выглядела таким образом — пушистое рыло держало в зубах кусок ворованного мяса, а на голове была надета дымящаяся и искрящая шапка. Разве с кем-нибудь порядочным такого спутаешь?

— Значит, я прав, ты всё-таки проспал воришку. Молокосос, недоносок, придурок. Тебе хоть что-нибудь доверить можно? Жить тебе, Колька, вечно, потому что похороны собственные непременно проспишь. Иди досыпай, хлюпик. Видеть тебя нет желания.

Николай отчитывал провинившегося шкодника, а сам думал…

«Что это там Палкан делал? Может, я прав, может быть, он всё же видел вора? Если видел, то почему отпустил? Возможно, не догнал его? Тогда кто он такой, что от Палкана убежал и поросёнка с собой утащил? Точно нечистая сила, леший, тьфу-тьфу-тьфу».

Закончив распекать виновного, он как будто что-то вспомнил и вышел из раздевалки, да так быстро исчез из вида, что несчастный Колька и опомниться не успел. Усталый и совсем разбитый, он присел на краешек скамейки, в растерянности, тем, что подвернулось под руку, стёр со лба крупные капли пота. От случайно попавшей под руку грязной тряпки по его лбу расползлись ужасные буро-коричневые полосы, сделав выражение его физиономии до неузнаваемости смешной. Лица мотоциклистов на финише грязных трасс мотокросса в сравнении с ним смотрелись бы благородной белой розой.