Полукровка

Николай в сердцах пробрался сквозь заросли и подошёл к Палкану, который уже сидел в конце тропинки на берегу арыка и растерянно смотрел по сторонам.

— Послушай, я ровным счётом ничего не понимаю из того, что ты здесь вытворял. Ты хочешь сказать, что вор вытащил тушу через забор и смылся по этой тропе? Он что, ползком по ней передвигался? Тогда почему следов нет?

Палкан наконец не выдержал, тупость хозяина достала его, и он «ГАВКНУЛ», глядя прямо ему в глаза. Лаять, как настоящий пёс, Палкан отродясь не умел, поэтому его «гав» выглядел странно, но собеседником был понят правильно.

— Чего тявкаешь, делать, что ли, нечего? Лучше бы делом занялся или лаять как следует научился, — с досады забурчал Николай и пошёл обратно к забору фермы.

«Ну тупой… как ему ещё объяснить, я всё, как было, показал, а он ни бум-бум».

Палкан со своей досады только что не сплюнул, просто не умел плеваться, но, расстроившись, за хозяином не пошёл. Перескочив протоку, он медленно поплёлся прямо через поле в сторону посёлка. Когда он проделал несколько шагов от арыка, его вдруг как током прошило. Передёрнуло, всё тело судорожно вздрогнуло.

«Это же запах Тумана, и его вторая здесь. Эх! Жалко, Николай ушёл, ну ничего, пройду по следу погляжу, откуда они появились».

13

Дуська продолжала орать в истерике, не разбирая слов. Крыла всех отборным матом, посылала ко всем чертям и вообще несла несуразное, казалось, что она вот-вот окончательно тронется умом. Всем было понятно её состояние, всем было очень её жаль, поэтому компания молча стояла и слушала её стенания. Искренне все хотели ей помочь, но никто не знал чем. От этого всеобщего бессилия каждому вдруг захотелось поплакать. Растратив высвободившуюся термоядерную энергию на эмоции, вконец опустошённая Евдокия тихо опустилась на край скамейки у обеденного стола и, уткнувшись в свои ладони, как девчонка-малолетка от безысходности зарыдала.

14

Только Николаю, как никому другому, не давал покоя сегодняшний случай, он потихоньку вышел из комнаты и направился к выгулу.

— Палкан, всё-таки что-то видел, он мне что-то показывал, но что?

Озадаченный сыщик никак не мог вникнуть в то, что ему показывал его пёс. Ничего не придумав лучшего, он решил проверить выгул.

«Почему Палкан смотрел с забора вниз? Если вор наблюдал через забор за фермой, то как он потом забирал поросёнка? Тридцать килограмм не самая лёгкая ноша, через забор с такой не сиганёшь».

Находясь в раздумьях, вошёл он в загон для выгула молодняка.

«Если бы вор забирался по травяной куче, он наверняка промял бы её, но куча цела. Почему Палкан лег на кучу? Как забрать поросёнка, не оставив следов на сыром грунте загона?»

Мысли сплелись в один бесформенный клубок, в котором ни начала, ни конца не разглядеть.

15

В этой сложнейшей ситуации слова утешения для бригадирши пришлись как нельзя кстати.

— Дусь, ладно тебе, хватит плакать, вот увидишь, образуется всё. Разберёмся, поймаем этого гада, — успокаивала командиршу Лида. Но разве можно чем-нибудь успокоить женщину, над которой судьба так изощрённо издевается? И Евдокия безутешно продолжала рыдать. Её стенания за последние минуты только усилились:

— Что мне теперь осталось, повеситься, и только.

— Ну, ты, Дуся, заговариваешься, тоже мне, вешаться из-за какого-то поросёнка? Да провались он пропадом, тот поросёнок, чтоб его, проклятого, волки съели.

После этих слов Лиды Евдокия вдруг перестала плакать, вытирая слёзы краем косынки, она уставилась на свою жалельщицу и сбивчивым от волнения голосом заговорила, словно о чём-то догадывалась:

— Волки съели? Ты говоришь — волки съели, а может быть, волк? Твой Палкан ведь волк, настоящий волк, он всегда вокруг фермы крутится, может, он и таскает поросят? Точно! Он это. Как пить дать — он!

— Да ты что, Дуся, сдурела, что ли? Палкан мухи не обидит. Спроси у кого хочешь. Сроду он не шкодил. Дети вон, ребятня в санки его запрягают. А дома курицу не пугнёт, тихий, как тень, а ты… поросёнка… задрал. Чокнулась совсем.

От такого неожиданного и стремительного наезда Лида по настоящему опешила.

— Защищаешь своего вора, может, он домой к тебе добычу носит? Пойдём, показывай, где он сейчас.

— Что ты такое несёшь, где же ему ещё быть? Под эстакадой спит, наверное.

— Пойдём посмотрим, если его там не окажется, то… смотрите у меня… воры.

Чувствуя, что истерика Евдокии зашла слишком далеко, оставив Лиду наедине с ней, остальные стали помалу собираться домой.

— Да успокойся ты в самом-то деле. Палкан… задрал… Иди смотри куда хочешь, Палкан никогда пакостей не сделает, — орала Лида в ответ, но и у самой от волнения едва не текли слёзы.

16

«А если вор перебрасывает поросёнка через забор? Нет, не может быть. На той стороне остался бы след от падения свиной туши».

Раздумья, мысли, расчёты — всё в бешеном круговороте вращалось в голове у Николая, как в стиральной машине, и никак не выстраивалось в логическую цепь. Он снова и снова насколько мог внимательно вглядывался в следы, окружающие его, пытаясь разглядеть нечто важное.

«Ничего толкового нет. Следы в загоне — сплошные копыта порос…»