Полукровка

Свист и топот копыт привлекли внимание миссис Браун. Она сразу догадалась, что что-то пошло не так. Недолго думая, женщина вскочила на Серого и поскакала следом за лошадьми. Когда она поняла, что Дейзи несёт Габриэль, пелена страха окутала её сердце, ведь девочка совершенно не умела обращаться с поводьями. Да и сама Кэтлин теперь редко скакала верхом, но всё же она не отчаялась, когда увидела, что нисколько не приближается к скачущим впереди фигурам, а, наоборот, медленно удаляется от них. Она изо всех сил обняла бока лошади, вцепившись одной рукой в переднюю луку, а другой отчаянно била хлястиком по крутому крупу. Холодный ветер стегал по лицу, вызывая слёзы, но женщина его не замечала. Всё её тело горело от страха и отчаяния, а сердце бешено колотилось.

Наконец, почти исчезнувшие за горизонтом тёмные пятна начали увеличиваться. Кэтлин с трудом сглотнула, подумав, о том, что могло её там ожидать. Вскоре она уже различила фигуры лошадей, а потом и замершую на месте индианку. Габриэль видно не было, отчего самые тревожные подозрения зародились в материнском сердце. Подъехав ближе, женщина обнаружила дочь на руках у помощницы. Кэтлин едва успела притормозить лошадь, спрыгивая практически на ходу. Не чувствуя себя от страха, она подбежала к Мие, выхватила у неё тело девочки и смогла выдохнуть, лишь увидев, как моргнули застывшие в испуге глаза.

– Габи, милая, у тебя что-то болит? Как ты себя чувствуешь? Ты можешь мне что-то сказать? – миссис Браун засыпала свою дочь вопросами.

– У меня болит рука. Я упала…

Расслабившись, Габриэль расплакалась в материнских объятиях. Кэтлин тяжело дышала, приходя в себя от пережитого ужаса. Она даже не могла плакать, только крепко обняла девочку. Когда ребёнок успокоился, женщина пешком вернулась домой, на этот раз не доверяя лошадям. Обратную дорогу они проделали в тишине.

После тщательного осмотра выяснилось, что Габриэль получила сотрясение мозга и серьёзно ушибла руку. Судя по движущимся пальцам, кость была цела. Кэтлин тут же уложила её в кровать и сделала холодный компресс, пока девочка не уснула. Майкл вызвался посидеть с сестрой на случай, если ей станет хуже. На улице уже настал вечер, про ужин все давно забыли, перебившись молоком с лепёшками.

Женщина шла в сторону конюшни, не зная, как начать неприятный разговор.

Наверное, это была не лучшая идея, оставить индианку на ферме и уж тем более, доверить ей обучение детей. Возможно, она никогда раньше даже не общалась с детьми переселенцев. Это же было видно с самого начала. Обычно она их просто не замечала. Кроме того, на них в любой момент могли напасть охотники на индейцев или сами апачи. Кэтлин снова почувствовала обидное разочарование и страх неизвестности. Не зная, с чего начать, она замерла перед открытыми воротами конюшни. Прямо напротив неё при свете последних солнечных лучей Мия чистила свою кобылу. Её движения были уверенны и нежны одновременно, что выдавало в них преданную любовь к животному. Стараясь не отвлекаться на подобные мысли, женщина глубоко вздохнула и решительно подошла ближе, чтобы, наконец, всё выяснить.

– Расскажи мне, что произошло сегодня днём, – настойчиво потребовала она, обратившись к спине перед собой.

Девушка не обернулась, давно догадавшись, что находилась в конюшне не одна. Ничего в ней не изменилось, руки так же медленно продолжили свои движения по телу животного. Через мгновение они всё-таки остановились, и Кэтлин увидела те же непроницаемые тёмные глаза, обращённые в её сторону. Но никакого сочувствия в них и в помине не было.

– Лошадь понесла твою дочь после того, как та ударила её хлястиком, – ровным тоном ответила индианка.

– Что ты наделала?! Ведь я доверила тебе своего ребёнка! – не смогла сдержать себя женщина.

Она всё ещё не верила, что совсем недавно Габриэль была на волосок от гибели. Её бросало в жар от одной только мысли об этом. А Мия, наоборот, была всё так же спокойна и равнодушна ко всему, как и раньше.

– Тебе лучше уехать отсюда. Завтра же, – тихо произнесла Кэтлин. – Так всем будет лучше.

На этих словах она развернулась и быстро покинула конюшню, не в силах продолжать разговор и выслушивать нелепые объяснения. Когда шаги стихли, индианка ласково погладила свою лошадь и обняла её тёплое родное тело. Возможно, так действительно будет лучше.

* * *

Наутро Габриэль стало заметно лучше. Тошнота прошла, осталось только небольшое головокружение и огромный кровоподтёк на руке. Однако Кэтлин переживала, что девочка могла сильно испугаться. Слишком уж тихой и сговорчивой она казалась, молча лежала в кровати и грустно смотрела в маленькое окошко на медленно плывущие облака. Даже не стала спорить с запретом выходить на улицу.

– Не переживай так. Если захочешь, можешь вечером выйти погулять, – предложила миссис Браун.

– Я немного полежу пока. Ничего страшного.

– Вот и хорошо. А твоё обучение мы пока отложим. Я сама потом тебя всему научу – и ты перестанешь бояться лошадей.

– Мама, а они могут меня бояться?

– Наверное. Но ведь ты не будешь их обижать, правда? – улыбаясь, предположила женщина.