Полукровка

Володя огляделся в поисках основных сил врага, спрятавшихся в резерве. Но никого не обнаружил. Только подползал к остановке свернувший с Пятницкого шоссе «Икарус» да таращил на Володю испуганные глазенки мальчишка с гвоздиками.

Идиоты... даже не подстраховали своего посыльного!

Володя шагнул к пареньку. Тот со страхом смотрел то на Володю, то на валявшегося в трех шагах лысого.

– Чего такое? – поинтересовался Володя.

– Что с ним? – пролепетал бледный мальчонка.

– Ты же слышал, – пожал плечами Володя. – Я его на хрен послал, а он очень чувствительным оказался.

– Он умер? – отпрянул мальчишка.

– Нет, но сильно разнервничался. Сила слова. Ты вот матом ругаешься?

Мальчишка вытаращил глаза, беззвучно открывал и закрывал рот, пытаясь осмыслить сказанное. Смотреть на него было жалко и смешно.

– Н-нет, – пробормотал он и тут же поправился: – Да... немного...

– Больше не ругайся, а то мало ли что, – сказал Володя и кивнул на распростертое тело. – Видишь, как бывает.

Мальчишка судорожно мотнул головой. Володя развернулся и пошел к автобусу. Тот уже выгрузил пассажиров, приехавших из города, и собирался ехать обратно.

* * *

– Итак? – Степан сидел под портретом Булгакова в пустынной кофейне на Никитском бульваре и смотрел на второго магистра взглядом, от которого хотелось съежиться и забиться в щель.

– Они облажались, – сказал Даргри, сел и жестом остановил дернувшуюся было к нему официантку. – Мы теряем мальчика.

– А что говорят твои люди? – поинтересовался Степан, полируя пальцами стакан с виски.

– Они не люди, – помотал головой дейвона. – Джинна. Я завербовал мать мальчишки через свой канал и...

– И послал этот самый канал за парнем, даже не озаботившись подстраховкой. Матушку постреленка мог бы отправить следом. Ну и мальчишка в результате ушел. Ты не находишь, что все выглядит глупо?

Даргри нервно захлопал себя руками по груди, бокам. Вытащил сигариллы, выудил одну из коробки и прикурил. Пальцы дейвона мелко дрожали.

– Они не доверяют друг другу и тягаются между собой, – сказал он, выпуская струйку дыма. – Это нормально.

– Даргри, – Степан подался вперед. – Это нормально, но не в этом случае. Нам нужен результат. Ты взял все в свои руки, в результате мы потеряли мальчишку. Кто в этом виноват? Твои джинна? Они лишь выполняли твои приказы. Кажется мне, что дело не в них, а в тебе.

Даргри поморщился. Стиль разговора ему не нравился, но он ничего не мог противопоставить соратнику. Тот был во многом прав. И дейвона только нервно затянулся.

– Ты вытащил этот материал, Даргри, – продолжал Степан. – Мы сделали на него ставку. Мы потратили на него силы и время. А теперь мы теряем этот материал по какой-то совершеннейшей несуразности. А может, не теряем?

Он пристально посмотрел в глаза второму магистру.

– Может, вопрос доверия стоит не между твоими джинна, а между нами?

– В этом провале есть моя вина, – неохотно сознался Даргри. – Я хотел поставить на место излишне своенравную мать мальчишки и сделал чересчур серьезную ставку на своего...

– Твой канал – это тот аморфный «оранжевый», которого мы приняли в орден? – спросил напрямик Степан.

Даргри кивнул.

– И ты решил, что он сможет справиться с тем, с кем не справилась до того глава северо-западного московского землячества? Ты сошел с ума, магистр.

Дейвона молчал, нервно пыхая сигариллой.

– Что ты обещал ей?

– Возможно, место среди набольших ордена, в случае победы – источник, из-за которого у них грызня с «белыми» и «коричневыми».

– Зачем ты тащишь в орден джинна, Даргри? – глядя в глаза дейвона, спросил Степан.

– Орден – это представители четырех сфер, Стефано, – выразительно проговорил «серый».

Степан скрежетнул зубами.

– Раньше, магистр, раньше, – ответил он в тон собеседнику. – До чисток двадцатых годов. А сейчас орден – это ты и я. Других магистров нет, Даргри. И я не уверен, что нам стоит восстанавливать историческую правду и давать в ордене место вспыльчивым и козлоногим. На низших ролях – возможно. Но я не готов дать «оранжевым» право голоса наравне с твоим или моим.

Даргри молча затушил окурок, размазав его по донышку пепельницы. Вынул вторую сигариллу. Раскурил. Степан поморщился.

– Что будем делать с мальчиком? Где его теперь искать, Даргри?

Дейвона ждал этого вопроса, у него в рукаве был туз специально для такого случая. Он бросил на стол свернутую в трубочку газету и победно посмотрел на собеседника.

– Там подчеркнуто, – пояснил «серый».

Степан взял газету, поводил взглядом по страничке, нашел выделенное место и замер.

Даргри мысленно радовался, отыгрываясь за пережитое унижение. Хоть отчитывали его и по делу, слушать это было неприятно. Примерно так же чувствовал себя побитый Сальваторе, когда оправдывался перед Даргри, а под конец разговора вынул газету, как последний аргумент. Объявление нашел именно «оранжевый», но говорить об этом коллеге Даргри не собирался.

– Что это?

– Это квартира мальчишки, – победно улыбнулся дейвона. – Он ее продает. А значит, рано или поздно он там появится. За квартиркой следят.

– Кто? – быстро поинтересовался спортивный пиджак.