Полумесяц над морем

– Христиане наступают смело, – заметил Сирокко, – это говорит об их уверенности в собственных силах.

– Или об их гордыне и слепоте.

– Давно столь большие флоты не сходились в сражении, – сказал Пертау-паша, – как поведут себя гребцы, когда увидят, что их единоверцы в числе великом вступили с нами в бой? Разумеется, постараются освободиться. Мы окажемся между двух огней.

– Речи лошадника, – насмешливо фыркнул Улуч Али, – Пертау-паша хорош верхом на коне, но он бесконечно далек от моря.

– Бейлербей Алжира у нас морской волк, – неприязненно бросил Пертау-паша, – он лихо гонял по морю христианских купцов. А много раз он бывал в сражениях, где десятки, сотни тысяч людей сходятся в схватке не на жизнь, а на смерть?

Капудан-паша мрачно переводил взгляд с одного на другого, наконец, ему надоел спор и он поднял руку, призывая к тишине.

– Я принял решение. Почтенный Гассан-реис донес о расколе в стане кафиров. Они вцепились друг другу в глотки. Это нам на руку. Мы выступим против них. Если они примут сражение, разгромим их, как требует его величество. Если, увидев нашу мощь, неверные дрогнут и станут отходить, высадим войска на Корфу. Пертау-паша возглавит осаду крепости, а флот встанет на зимовку в ближайших гаванях. Весной нанесем удар по Венеции. И да поможет нам Аллах!

Османы, владеющие берегом, знали обо всех перемещениях христиан и спокойно дожидались, пока те доползут до Патрасского залива. Дон Хуан намеревался уничтожить османские базы снабжения в Морее и таким образом лишить боеспособности галеры врага, ибо те могли находиться в море без подвоза продовольствия не более пяти дней и двигались вдоль берегов от базы к базе.

Утром шестого октября капудан-паша перед построенными на берегу экипажами зачитал приказ султана, его напутственное слово, добавил кое-что от себя и войска принялись грузиться на галеры. К полудню вышли в море и, не ставя паруса, на веслах двинулись на запад. Для ночного отдыха остановились у порта Галата, где приняли последние подкрепления. Незадолго до рассвета флот, освещаемый сотнями фонарей, продолжил путь.

На рассвете идущие в авангарде берберы заметили дозорную эскадру Джованни ди Кардона. Через полтора часа, когда растаяла утренняя дымка и оба огромных флота предстали друг перед другом во всей своей мощи, одни и те же слова, призывающие помощь Всевышнего, прозвучали на испанской галере «Реал» и османской «Султанше». Корабли приступили к сближению.

Османы с самого начала оказались в более выгодном положении, они успели выстроить боевую линию, тогда как христианские галеры еще не все вышли из-за мыса Скрофа.

В хвосте плелись огромные неповоротливые галеасы. По плану дона Хуана они должны были занять позицию перед строем галер. Два галеаса под командованием братьев Амброджо и Антонио Брагадино почти догнали эскадру Барбариго, разместившуюся на левом, северном крыле христиан, но еще не вышли вперед. Третий галеас, пятидесятипушечный гигант «Сан-Лоренцо», самый большой гребной корабль венецианцев (командовал им Франческо Дуодо) и немногим уступавший ему в размерах собрат, пробирались между галерными отрядами испанцев и сводной итальянской баталией Марко Антонио Колонны, так же приближаясь к передовой линии. Пятый и шестой галеасы, приписанные, несмотря на отчаянное сопротивление Веньера, к правофланговой баталии Дориа, сильно отстали и все еще ползли вдоль северо-восточного берега Оксии.

Эскадра Веньера, которой предписывалось расположиться позади центральной баталии, выдвигалась на позицию крайне медленно и нестройно.

Османы не стали дожидаться, пока противник построится. Их фланги значительно нависали над христианскими и выдавались вперед, обгоняя центр.

– Ирония судьбы, – произнес дон Хуан, обращаясь к своим офицерам, – вы помните, господа, ведь совсем недалеко от этих мест, у входа в Амбракийский залив у мыса Акций сражались флоты великих римлян, Октаво Сезара и Марко Антонио?

– Интересно, знает ли об этом Колонна? – усмехнулся один из старших офицеров «Реала».

– Ну, полагаю, обязанности папского гвардейца довольно скучны. Не исключаю, что даже солдафон, подобный Колонне, с тоски примется читать древние хроники о делах полуторатысячелетней давности.

– А ведь тогда победил Сезар, ваша светлость, – задумчиво произнес один из офицеров, – а Марко Антонио бежал и позже наложил на себя руки.

Двое других переглянулись. Один из них на всякий случай перекрестился.

– Ты видишь в этом дурной знак, Рамон? – спросил принц.

Офицер не ответил.

– Марко Антонио погубила женская юбка, – напомнил дон Хуан, – нашему Колонне подобное не грозит.

Дон Хуан решил выказать себя рыцарем и обозначить флагман. Оторвавшись от подзорной трубы, он приказал:

– Отсалютуйте.

Грянула куршейная пушка «Реала» и рамбат[13], богато украшенный резными позолоченными фигурами голых греческих богинь, сатиров и тритонов, заволокло черным дымом.

– Храбрец, – отметил Муэдзини Али, – не боится показать себя.

Капудан-паша вытянул вперед руку с булавой, указывая своим офицерам на галеру главнокомандующего кафиров.