Полундра

— Но только не ради баксов на чужие затонувшие суда пробираться! Ты знаешь, как в терминах морского права называется то, что мы делаем? Посягательство на собственность иностранного государства и осквернение братской могилы!

— Так командир говорит, что американцы сами нам эту операцию поручили, — возразил Полундра. — Значит, никакого посягательства…

— Сами? — Мичман горько усмехнулся. — Так если эта операция вполне легальная, почему американцы не предоставили нам на нее лицензию? За чем было устраивать такую конспирацию? Почему норвежским пограничникам кавторанг представил нас как дебильный дайвинг-клуб? Он что, вообще чокнулся? Думает, норвежец дурак? Да он сразу подумал, что мы все тут шпионы, работающие против его страны, а это еще похуже, чем посягательство! Это наше счастье, что норвежская береговая охрана оставила нас в покое!

Значит, зачем-то ему было нужно так конспирировать нашу работу, — не слишком уверенно заметил Полундра.

— Ясное дело — нужно, — усмехнулся мичман. — И именно потому нужно, что на самом деле никакие американцы права спускаться на их затонувший эсминец нам не давали, а этот заказ исходит вообще неизвестно от кого!

— Но кто-то же выплатил бешеные деньги при покупке нашего судна, — возразил Полундра. — Кто-то очень небедный это смог сделать ..

— Вот именно, что не бедный! — саркастически заметил мичман. — Я, кстати, еще когда мы в порту стояли, а ты в Мурманске гудел, видел кое-какие наши документы у зампотеха. Мы все и правда оформлены как дайвинг-клуб, а тебе в нем отведена роль старшего инструктора по глубоководным погружениям. Нормально?

Полундра ничего не ответил, только заерзал на своей койке. Мичман между тем продолжал:

— Кстати, наш зампотех душевный мужик, я с ним разговорился, еще когда мы на берегу были. И он мне по доброте душевной еще кое-какие интересные бумаги показал.

— Ну и что там, в этих бумагах? — без всякого интереса спросил Полундра.

— Я видел рапорт на имя начальника штаба флота с просьбой о списании нашего судна. Я видел сам акт о списании. Везде подпись кавторанга Мартьнова. Получается, что это его инициатива была — наше судно списать!

В изумлении Полундра приподнялся на своей койке на локте и некоторое время пристально смотрел на своего друга.

— Ну, это его заставили, наверное, — произнес наконец он. — Мартьянов же командир, он такие рапорты все обязан подписывать…

— Допустим, — согласился мичман. — А с этим ханыгой Борькой Стариковым он тоже обязан корешиться?

— С кем? — бледнея, переспросил Полундра. — Какой еще Борька Стариков?

— Которому ты два с половиной месяца назад кости переломал в ресторане «Краснофлотец», вот какой! — ответил мичман. — Слышь, Полундра, надо помнить фамилии тех, кому морду бил!

— Хватит того, что я их в лицо помню, — сумрачно отозвался Полундра. — Ты мне скажи, ты что, сам видел, как наш командир с этим типом корешился?

— Видел, — уверенно сказал мичман. — И весь наш городок видел и знает. Как раз когда ты горе свое заливал в Мурманске, этот Стариков приезжал опять в наш городок, приходил на гражданский причал, когда наше судно уже списали и отбуксировали туда. На палубу поднимался, кавторанг ему что-то показывал, объяснял. Потом на прощание они руки друг другу пожали, да душевно так. Не знаю, как не расцеловались еще там, на палубе, от избытка чувств…

— И ты это сам… видел?

— Вот как тебя сейчас!

Полундра тяжело вздохнул, повалился на свою койку, глядя в серый иллюминатор невидящими глазами. Некоторое время в каюте было тихо.

— Не нравится мне эта история, слышишь, старлей? — снова заговорил мичман. — Очень не нравится! Кстати, — продолжал он, — ты за нашим кавторангом ничего не заметил? Не заметил, что он регулярно по два раза на день радиста из радиорубки выгоняет, сам кому-то радиограммы посылает? Зачем ему нужна такая секретность? От команды собственного судна-то ему что скрывать?

Но Полундра не отвечал, так что мичман в конце концов тоже умолк, но вдруг весь напрягся, подскочил на кровати, уставился в иллюминатор во все глаза.

— Вон они! — возбужденно крикнул он, указывая куда-то в море. — Вон они опять! Иди глянь, Полундра!

Удивленный поведением своего друга, Полундра послушно встал с койки, подошел к иллюминатору, стал вглядываться туда, куда указывал ему Витька. И в самом деле, вдалеке на ртутно-серой поверхности Норвежского моря качалось на волнах какое-то судно. Однако оно находилось слишком далеко, и сколько Полундра ни старался, он не мог понять, что это за плавсредство качается на поверхности моря и как далеко оно находится от гидрографического судна.

— Это рыболовецкий траулер. Он в этом квадрате уже третий день болтается: близко не подходит, но и совсем уходить не хочет! Я днем с палубы глядел на него в бинокль, — заявил Пирютин.

— Норвежский траулер?

— Нет, наш, — возразил мичман.

— Ну вот, — спокойно сказал Полундра. — Стало быть, «селедкин флот»…