Полуночная роза

— Вашего брата? — удачно подсказала девушка. — Да, брата, — согласилась Жизлен, в тайне ужаснувшись подобной мысли. Конечно, они оба с Блэкторном были темноволосы, но на этом их сходство как внешне, так и внутренне заканчивалось. Если Николас Блэкторн был безнравственным, несущим разрушение дьяволом, то она — ангелом мщения.

«Похоже, ангел далековато зашел», — подумала она и впервые за долгое время чуть не засмеялась. Лицо девушки стало еще краснее, только на этот раз, скорее, от растерянности, а не от жара, исходившего от плиты.

— Я точно не знаю, мисс. Я могу поискать…

— Я сама его найду, — твердо сказала Жизлен. Она решительно пересекла маленькую кухоньку. Она была маленькая, куда меньше крупной, одетой в мешковатое платье служанки, но воля ее была в десятки раз сильнее.

— Где он? — снова повторила она.

— Он в спальне, которая выходит в холл. Вторая дверь, мисс. Но он не один.

— Я в этом не сомневалась, — сухо ответила она, и отправилась туда, куда указала ей девушка.

Жизлен не стала стучать. Она хотела поставить Блэкторна в дурацкое положение, застав его с одной из служанок, и готовясь произнести хорошо отрепетированную речь. Но, распахнув дверь, она застыла на пороге, обуреваемая неожиданно нахлынувшими чувствами.

Он спал, а во взгляде служанки читались одновременно испуг и готовность защищаться. Темная голова Николаса покоилась на полной белой груди девушки, а розовое покрывало из Дамаска, вероятно, взятое в одной из верхних комнат, почти не прикрывало его тела. Жизлен стояла молча, оглядывая линию его спины, изгиб плоских ягодиц и длинные ноги, обвившиеся вокруг коренастых ног девушки. Его пальцы запутались в волосах потаскухи, в комнате пахло как в борделе, — дешевыми духами, потом и плотью. Жизлен постояла еще с минуту, вспоминая эти запахи, а потом, повернувшись на каблуках, ушла, бесшумно закрыв за собой дверь.

Она не знала, где найти уборную, и потому, выскользнув на улицу, на прохладный утренний воздух, упала на колени в маленьком садике, и ее стало выворачивать наизнанку.

Прошла вечность, прежде чем она немного пришла в себя, хотя и не перестала дрожать от тошноты и стыда. Она не думала, что все еще так уязвима. Но запах, стоявший в этой комнате, то, как лежал Николас Блэкторн, столбик монет на столе возле кровати — все это разбудило воспоминания, которые, как ей казалось, она похоронила навсегда. Другие комнаты. Столбики монет. Вот только рядом с ней ни разу не оказалось Николаса Блэкторна, и его длинные пальцы ни разу не запутались в ее волосах.

Жизлен была до того погружена в свои мысли, что не услышала шума, наполнившего двор гостиницы. Звуки голосов, ржанье лошадей, позвякивание уздечек, окрики кучера. Только вернувшись в неожиданно оживившуюся кухню, она поняла, что гостиница проснулась, чтобы принять вновь прибывших постояльцев.

Она сделала несколько шагов в сторону кухни, опасаясь, что сейчас появится Блэкторн, но он, вероятно, продолжал спать, не подозревая о незадачливом соглядатае. В общей комнате человек шесть усталых путников отдавали должное плотному завтраку, перед тем, как отправиться дальше на север в почтовой карете. Жизлен помедлила в дверях, и перед ней забрезжили признаки надежды. В самые черные дни ее жизни у нее всегда появлялся шанс рискнуть. В карете, направлявшейся в Ньюкасл, найдется свободное место — если мисс решила ехать, и если она готова не медля отправиться в путь.

Она здорово боялась, поднимаясь по лестнице, почти уверенная, что наверху ее поджидает Блэкторн. Его нигде не было видно: Увы, нигде не было видно и денег.

Бросив в саквояж несколько платьев, она сбежала вниз по лестнице во двор гостиницы. Заходить снова в комнату служанки и обшаривать карманы валявшихся на стуле штанов Блэкторна в поисках необходимых ей нескольких шиллингов было слишком рискованно. Значит, оставалось разыскать Трактирщика.

Последний, как оказалось, спал в карете, натянув до самого подбородка потертое одеяло. Ей показалось, что он спит глубоко, одурманенный виски и портером, но, приоткрыв дверь кареты, она увидела, что он проснулся, и спросонья удивленно уставился на нее.

Воспользовавшись его минутной растерянностью, она строго сказала:

— Уже половина десятого, его светлость готов ехать.

Трактирщик сделал шаг ей навстречу, не успев сообразить, что для половины десятого на улице темновато, и что едва ли Жизлен поручено передать ему приказ. Но в ту минуту, как он, осознав свою ошибку, повернулся, она уже успела схватить деревянную бадью и с силой обрушила ее ему на голову. Трактирщик рухнул на землю, а ей оставалось только надеяться, что она не убила его. В конце концов хоть он и был ее врагом, он-то всего-навсего выполнял распоряжения хозяина. Ее ненависть и готовность решиться на убийство распространились только на Блэкторна.