Полуночники [СИ]

— Рей! — к ней спешит Лея, и По — позади нее. — Девочка моя, мне так жаль! Все это полное дерьмо.

Она вглядывается в ее опухшее от слез лицо, вероятно, предполагая, что Рей ревела из-за инцидента с кражей информации.

— Но Сноука только что арестовали. Мы видели, как его увозили, — вмешивается По, который вновь приободрился. — Так что, возможно, все обойдется. Нужно обратиться к юристам!

Рей не может вымолвить ни слова, лишь кивать в ответ. Она ничего не говорит про флешку в ее руке — не знает, как объяснить у себя ее появление.

— Держите гниду! — на парковке раздается крик.

Все взгляды устремляются туда, а внимание оказывается приковано к бегущему сквозь ряды машин человеку, в котором Рей узнает того самого неопрятного, мутного типа, замеченного ею на этаже у Сноука. За ним несутся Финн с Роуз.

— Это он! — пытается докричаться до них на бегу Финн. — Это он взломал нашу систему!

По кидается в погоню, за ним подтягиваются и все остальные. Толпа линчевателей уносится по пешеходной части проспекта вдаль.

Лея, вздохнув, возвращается в здание. Рей провожает ее грустным взглядом и безрадостно плетется в сторону метро.

* * *

Хакс приезжает в офис к половине десятого вечера. Утром он позвонил в кадры и взял неоплачиваемый больничный, однако работу свою он все же с трудом, но выполнил дома. Если он не будет ее делать, то она нарастет как снежный ком — ему же потом и придется все разгребать.

Но все же работать дома оказалось гораздо легче. Не так тревожно.

Завезти бумаги на работу он решил попозже вечером, чтобы ни с кем не встречаться. Начиная с семи вечера, ему все названивала Фазма, но он не брал трубку: что бы она там ни спешила ему сообщить, он не хотел ничего слушать, ни с кем разговаривать.

Хакс спокойно проходит через холл, никого не встречая, поднимается на лифте на свой этаж, который так же завораживающе пуст, и открывает незапертую (дурной знак) дверь своего кабинета.

Это не его кабинет. Это декорации фильма про зомби.

Все разворочено. Бумаги разбросаны, компьютеры разбиты в хлам, проломлены и перевернуты даже столы. Во всем помещении не осталось ни одной целой вещи.

Сам зомби тоже имеется. Сидит на полу у стены, равнодушно глядя на Хакса и зажимая левой рукой обнаженное предплечье правой: локоть той разодран, и с него на его черные одежды капает кровь.

— Что случилось? — Хакс дивится своему ровному голосу.

— Сноука арестовали, — отвечает Рен безучастно.

— Это многое объясняет, — его слова просто сочатся сарказмом. Но потом до Хакса доходит вся суть новости. — И что теперь?

— Теперь ты работаешь на меня.

Хакс несколько секунд молча глядит на Рена, который больше не обращает на него внимания — он прислонил голову к стене и прикрыл глаза, — а потом вскидывает в воздух принесенную из дома кипу обработанных документов.

Рен открывает глаза и наблюдает, как листы в беспорядке оседают на пол. Некоторые из них валятся Хаксу прямо на голову и на плечи.

— В жопу! В жопу эту работу.

Хакс разворачивается и уходит, не трудясь прикрыть за собой дверь.

15. Затворники

Хакс разбужен самым немилосердным образом: ему на лицо пристраивает свой рыжий мохнатый зад Милли. Он сгоняет кошку и с трудом приоткрывает заспанные глаза. На прикроватных часах без десяти семь.

Милли уходить не желает; она садится у кровати и начинает протяжно мяукать. Нет, скорее даже выть.

Хакс поднимается с постели и плетется на кухню — кошка спешит за ним, путаясь под ногами в попытках поластиться на ходу. Он насыпает ей корм в миску. В последней коробке его осталось меньше половины…

Три дня без работы.

Ему нужно решить множество вопросов. Оформить увольнение по всем правилам, забрать из кадров свои документы, получить расчет. Ну и… разместить резюме на сайте вакансий. Очевидно.

Но нет.

Он третий день затворничает. Не выбирался на улицу с того вечера, как узнал о случившемся в «Сноук Энтерпрайзис».

Он спит, бродит по дому в одних семейниках и майке, не утруждаясь переодеться хотя бы в домашнее или накинуть халат. Целыми днями смотрит тупые телепередачи, ситкомы, вечерние ток-шоу, даже детские каналы — все, чем телевизор соизволит развлечь его.

В магазин Хакс тоже не выбирается. Кошке еды пока что хватало, а вот сам он потерял аппетит и перекусывал какой-то ерундой: консервированным горошком, вареными яйцами, газировкой, сэндвичем с сыром — в общем, тем, что еще оставалось в его холодильнике. Хотя и эти запасы вскоре подойдут к концу.

Но у него совершенно нет ни сил, ни решимости, ни желания выходить из дому.

Хакс усаживается на табурет, наблюдая за пирующей кошкой.

Если ничего не изменится, его история пополнит собой некрологи о тех старых девах, которые умирают в одиночестве в своих квартирах, а оголодавшие кошки потом обгладывают их лица.

— Ты тоже сожрешь мое лицо, не так ли? — тоскливо интересуется он у судорожно глотающей корм Миллисенты.

Кошка отрывается от миски, смотрит на него своими желтыми глазами и коротко мявкает.

— Хотя бы честно.

* * *

Три дня дома.