Полуночное солнце

Она выдала им с Домиником фартуки, чтобы они могли вылавливать ртом яблоки, плававшие в тазике для мытья посуды, который стоял в комнате на банном полотенце. От воды и яблока, которое Бену в итоге удалось ухватить зубами, пахло мылом и еще свечами, освещавшими комнату. Позже миссис Миллиган подала на большом овальном блюде сосиски, торчавшие из сугроба картофельного пюре, а за сосисками последовали остроконечные кексы, изображавшие крысиные морды, из которых пришлось выдергивать несъедобные усы. Тетушка Бена с несчастным видом поглядывала на тени сосисок, лежавшие на скатерти, словно скрюченные в угрожающем жесте пальцы, а к крысиным кексам она даже не притронулась. Миссис Миллиган убрала со стола и вернулась в комнату – ее тень вздымалась у нее за спиной, словно часть темноты из коридора решила присоединиться к их компании.

– Пора рассказывать истории, – объявил мистер Миллиган.

– Ничего неподобающего, – предостерегла тетушка Бена. – Ничего такого, от чего прибавляется седых волос.

– Расскажи о человеке, который нашел на пляже в Феликстоу свисток, – предложил Доминик.

Мальчики устроились по бокам от камина, спиной к огню, и Бену казалось, что прохладные изразцы не дают волнам жара схватить его. Мистер Миллиган рассказал о свистке, который вызывал призрака в саване, но когда призрак перегородил герою рассказа единственный выход из его спальни, оказалось, что в саване никого нет. Бен завороженно слушал, и ему казалось, он сидит у ног великанов с освещенными огнем лицами, чьи тени то сливаются, то расходятся, то переползают на потолок, куда их влечет подвижный сгусток еще более глубокой черноты. Когда мистер Миллиган договорил, позволив герою выскочить из комнаты, Бен услышал, как тетя тяжко вздохнула, не одобряя.

– Мальчики, это просто выдуманная кем-то история. Ничего такого в жизни не бывает, – сказала миссис Миллиган, чтобы успокоить ее.

– И так ясно. Зачем об этом говорить, – недовольно буркнул Доминик.

– Лично мне кажется, что такое вполне могла сочинить твоя мать, – сказала Бену тетя.

– А вы знаете какие-нибудь истории, Берил? – поинтересовалась миссис Миллиган.

– Если вы имеете в виду о сверхъестественном, таких историй полно в Библии.

– Теперь очередь Бена, – заявил Доминик.

Бен подумал, что Доминик, возможно, хочет таким образом усилить царившее в комнате напряжение, впрочем, ему было все равно. Его охватило необычайное волнение, словно рассказ мистера Миллигана разбудил спавшую внутри него историю.

– Я попробую, – сказал он.

– Нам уже скоро пора уходить, – вставила тетушка.

– В таком случае, Бен, занимай место рассказчика, – предложил мистер Миллиган, уступая ему свое потертое кресло.

Бен глядел на пламя, и ему казалось, что он сидит у костра, а темнота у него за спиной огромнее целого мира. История, которую он собирался поведать, чтобы узнать ее самому, вроде бы сконцентрировалась в нем, однако он не знал, с чего начать. Мистер Миллиган принес из соседней комнаты стул и уселся рядом с камином.

– Попробуй начать с «давным-давно», Бен.

– Давным-давно… – начал Бен и ощутил, как от этой фразы оживает сказка. – Давным-давно на краю самого холодного места на свете жил один мальчик. А было там так холодно, что лед не таял никогда, с тех пор как в мире вообще появился лед. Отец мальчика каждый день ходил на охоту, а мальчик с мамой поддерживали огонь в кострах, постоянно горевших с незапамятных времен, потому что если угасал хотя бы один костер, духи, обитавшие за пределами пламени, пытались спуститься с гор, где они жили среди льдов, и миновать защищенный кострами перевал, чтобы поработить весь остальной мир. Отец мальчика рассказывал ему, что однажды отец его отца, когда был маленьким мальчиком, едва не дал одному костру догореть и увидел, как приближаются духи. Их глаза были, как лед, который никогда не тает, а дыхание каждого было подобно снежной буре, а звук их шагов был такой, словно весь снег, лежавший до самого горизонта, заскрипел разом. От одного лишь взгляда на них его собственные глаза начали превращаться в лед. Но в тот раз отец прадеда выхватил пылающую головню из соседнего костра, отогнал духов и бросил головню в почти догоревший костер, после чего они никогда не позволяли пламени угасать.

Да, слушать тот рассказ было страшно, но все-таки мальчику хотелось бы увидеть хотя бы одного из этих духов, просто чтобы знать, как они выглядят. Рассмотреть вершины гор не удавалось из-за тумана и костров, кроме того, родители, замечая, что он всматривается в горы, каждый раз колотили его. А потом в один прекрасный день мать сказала, что скоро у нее будет ребенок, и ему придется поддерживать огонь самому до тех пор, пока ребенок не родится, и она заставила мальчика дать слово, что он не позволит ни одному костру догореть и не станет ни на минуту вглядываться в пространство позади них…

Его тетушка неловко заерзала на стуле, когда он заговорил о рождении ребенка, но рассказ продолжался: Бен не меньше Миллиганов жаждал узнать, чем все закончится.