Полуночное солнце

– Я хотел спросить, можно ли нам осмотреть дом, – сказал Бен.

– До сколько угодно. У вас найдется какой-нибудь документ, чтобы я смог обновить наши записи? – Тоуви взглянул на дубликат завещания, который предъявил ему Бен. – Обычно мы сами показываем людям дома, но, я уверен, в вашем случае такой необходимости нет. И ключи можете оставить себе.

– А жильцы не станут возражать, если мы вот так запросто заявимся?

– На этот счет не беспокойтесь, мистер Стерлинг. – Тоуви придержал для них входную дверь и добавил: – Последний арендатор вашей тетушки съехал, как только пошли слухи, что она хочет выставить дом на продажу. В данный момент в доме ни души.

Глава четырнадцатая

Чтобы осчастливить Джонни, они пообедали в «Деревенской пицце». За прилавком с разложенными на нем порциями теста стояла крупная женщина в пластиковом переднике, украшенном изображениями поросят в слюнявчиках, она шлепала тестом по прилавку в ритме популярной песни, дребезжавшей из приемника так, что каждый удар по тарелкам звучал, словно неуместный чих. Водрузив на их стол – шаткий диск, задрапированный клетчатой тканью, – поднос с щедро нарезанными кусками пиццы, хозяйка сделала вид, что не замечает Стерлингов. Точно так же вели себя и другие посетители: компания из нескольких детей и одного взрослого в бумажном колпаке, праздновавшая чей-то день рождения; пожилые супруги, по очереди командовавшие своей немецкой овчарке «Лежать!»; женщина, которая читала газету, подчеркивая в ней отдельные строки, и яростно мешала свой чай каждый раз, прежде чем сделать глоток, – хотя Бен не сомневался, всем им интересно, зачем чужаки приехали в город, и он осознал, что сам не очень хорошо это понимает. Он вяло мусолил свою пиццу, пока Маргарет не предложила:

– Может, пойдем посмотрим дом прямо сейчас?

– Не торопись. Сначала я хочу как следует прогуляться после стольких часов за рулем. – Когда она скорчила недовольную рожицу, он добавил: – И тебе тоже неплохо прогуляться после этой пиццы, а то скоро превратишься в толстенькую косулю.

За пару мгновений ее лицо сморщилось, затем на нем отразился гнев из-за того, что она чуть не расплакалась на публике, и даже Джонни не рискнул засмеяться.

– Папа ведь сказал «превратишься», а не «превратилась», – утешила ее Эллен. – Я бы хотела посмотреть на вересковые пустоши, а ты разве нет? Вдруг завтра не получится погулять.

Бена так и подмывало отправиться прямиком в лес, но он не хотел вызвать еще одну ссору. На улице он извинился перед Маргарет, но та вырвала у него свою руку. Однако, когда они оставили позади поредевшие домики на северной оконечности Рыночной улицы, где та переходила в Ричмонд-роуд, Маргарет позволила Бену помочь ей взобраться на приступок у стены из крупнозернистого песчаника и спуститься на ближайшую тропинку, уводившую в вересковые заросли.

Не успел Бен ступить на эту тропинку, как ощутил, что готов бродить здесь целыми днями. Замерзшая трава была пружинистой, как проволока, время от времени что-то похрустывало под ногами. Искрящаяся изморозь подчеркивала ажурность вереска, крохотные хрустальные шарики, висевшие на кустиках утесника вдоль тропинки, переливались в лучах догорающего солнца. Примерно в миле выше по склону, на фоне растительности, сиявшей в лучах заката, все гротескные формы утесов из известняка вырисовывались особенно четко. Темно-голубое небо над головой казалось твердым и замороженным ночью, которая уже сгущалась за горизонтом – ему представилось, как синий лед расползается по небу, вынуждая солнце идти на закат. Одинокая птица, зависшая над западным кряжем, испустила тонкий, пронзительный крик, и показалось, что весь ландшафт вторит этой ошеломительно ясной ноте.

Джонни побежал вперед в поисках луж, на которых можно разбивать лед, и Эллен торопливо зашагала за ним. Маргарет сделала несколько шагов и обернулась, явно обескураженная такой огромной пустотой.

– Папа, быстрее, а то мы отстанем.

Ему показалось, она встала между ним и его пониманием этого пейзажа, смыслом, который он почти смог уловить. Когда они с Маргарет нагнали остальных у скального выступа, Джонни уже стучал от холода зубами.

– Здесь, наверху, чудесно, но, кажется, нам лучше пойти обратно, – сказала Эллен.

– Вы возвращайтесь втроем. А я скоро спущусь.

– Я бы не стала оставаться здесь одна. Стемнеет так быстро, что и не заметишь, а нужно видеть тропинку.