Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)

Его пальцы потянули дверцу фургона, и голос прервался: девушка повалилась на бок и упала на тротуар. Раздался громкий металлический удар. Он уставился на ее безмятежное лицо. Потом поднял взгляд. По борту фургона шла надпись «Манекены Резника». Он снова поглядел на ее лицо: деревянное безжизненное лицо с нарисованными щеками и нарисованным ртом, с застывшей полуулыбкой, с глазами, которые были широко открыты и ничего не выражали, ничего не говорили. Глазами, которые выглядели тем, чем и были: дырками на лице манекена. До него дошел комизм ситуации. Он усмехнулся, поскреб челюсть и не торопясь опустился на корточки, упираясь лопатками в борт фургона. — Манекен лежал, уставясь, в голубое небо и жаркое солнце.

Юноша похлопал по неподатливому деревянному плечу, подмигнул, цокнул языком и сказал: — Прости, крошка, у меня и в мыслях не было ничего такого.

Вообще-то, — он снова похлопал деревянное плечо, — меня всегда тянуло на тихонь. — Он попытался ущипнуть безжизненную щеку.

— Понимаешь, о чем я, крошка?

Он поднял манекен и бережно посадил обратно в кабину, одернув платье до приличествующей высоты. Закрыл дверцу и сделал несколько бесцельных шагов. За сетчатыми воротами шла кольцевая центральная улица с маленьким парком посреди. Он подошел к загородке и снова медленно оглядел улицу, задерживая взгляд на каждом магазине, словно предельная концентрация могла помочь ему обнаружить признаки жизни. Но улица была пустынна, магазины безлюдны, и ничто не нарушало тишину. Он обогнул фургон, вошел в служебный вход и оказался в темном складском помещении, в котором штабелями лежали голые. манекены. В голове мелькнула мысль: точно такими же штабелями на фотографиях времен второй мировой войны в крематориях концлагерей лежали трупы. Сходство было настолько разительным, что он поспешно выскочил на улицу. Чуть постояв, крикнул в открытую дверь: — Эй! Кто-нибудь! Кто-нибудь слышит меня?

Снова подошел к фургону и заглянул в кабину. Ключа зажигания не было. Он подмигнул безжизненному лицу манекена: — Что скажешь, крошка? Не в курсе, где бы могли быть ключи зажигания, а?

Манекен смотрел прямо перед собой.

И тут он услышал звук. Первый, раздавшийся с тех пор, как он вышел из кафе. Поначалу он не придал ему значения.

Он так не вязался с царящей вокруг тишиной. Потом он осознал, что это было такое. Телефонный звонок. Он бросился к загородке, схватился за верхний брус, глаза заметались, отыскивая источник. Вон. Телефон-автомат в парке, всего в нескольких ярдах от дороги. Телефон все еще звонил. Он снова выскочил из ворот и помчался по улице. Подскочил к будке, задыхаясь, ввалился внутрь и, чуть не оборвав провод, сдернул трубку с рычага.

— Алло! Алло! — закричал он срывающимся голосом. — Алло! Девушка! Девушка!

Телефон молчал. Он чуть подождал и повесил трубку. Сунул руку в карман, вытащил дайм. Опустил его в щель телефона и подождал. И впервые за этот день услышал голос. Бесцветный, равнодушно-вежливый голос телефонистки.

— Номер, который вы набрали, — сказал этот голос, — не значится в телефонной книге…

Юноша разозлился.

— Вы что там, свихнулись? Я не набирал никакого номера…

— Пожалуйста, удостоверьтесь, что этот номер правильный, и правильно наберите его.

— Девушка, я ничего не набирал. Телефон зазвонил, и я снял трубку. Он яростно застучал по рычагу телефона. — Девушка, девушка, выслушайте меня, пожалуйста. Все, что я хочу знать, это где я нахожусь. Понимаете? Где я нахожусь и куда все вокруг подевались. Пожалуйста, послушайте…

Опять голос в трубке, холодный, лишенный выражения, доносящийся, словно с другой планеты.

— Номер, который вы набрали, не значится в телефонной книге. Пожалуйста, удостоверьтесь, что этот номер правильный, и правильно наберите его. — И после долгой паузы: —…Это запись.

Юноша повесил трубку. Он как-то вдруг сразу ощутил окружающий его молчащий город, всей кожей почувствовал разлитую кругом тишину, которую еще больше подчеркнул голос в трубке:

— Это запись.

Все это чертово место было записью. Звуки записали на воск.

Декорации — на холст. Расставили по сцене обстановку. Только лишь для вида. Но голос… это была та еще шутка.

Все эти неживые вещи вроде оставленного кофейника, манекена, магазинов… на них можно было посмотреть и пройти мимо. Но человеческий голос… он обязательно должен быть облечен в плоть и кровь. Невыносимо, когда это не так. Словно что-то показали и тут же спрятали. Злость примешалась к той легкой тревоге, что он испытывал ранее. На цепочке качалась телефонная книга. Юноша схватил ее, раскрыл и принялся лихорадочно листать страницы. На него хлынул поток имен. Абель. Бейкер. Ботсфорд. Кайрстейр. Катере. Сенеда.

— Ну и где вы все? — закричал он. — Куда вы все подевались? И где живете? R этой книге?

Он пролистал страницы. Демпси. Фарверс. Гранниганс. И так далее вплоть до человека по фамилии Зателли, который жил на Первой Северной Улице и чье имя начиналось на А. Юноша разжал пальцы.

Книга закачалась на цепочке. Он медленно поднял голову, остановив взгляд на пустынной улице.