Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)

Корвин сделал широкий театральный жест. Он возвестил:

— Шерстяной свитер у вас будет.

Когда его рука уже была в мешке, он поинтересовался:

— Ваш размер?

Старик вскинул тощие руки с голубой сеточкой вен.

— Какая разница?

Из мешка появился свитер с высоким воротом, и старики столпились вокруг Корвина. В их слабых голосах слышалась надежда.

— Может, еще один свитер?

— Как насчет курительного табака?

— Пачка сигарет!

— Новые туфли!

— А можно смокинг?

И каждый раз Корвин находил желаемое, просто засунув руку в мешок. Он не видел сестру Флоренс, злобно смотревшую на него из толпы. Потом она протолкалась к Корвину.

— А теперь объясните, в чем дело, — язвительно спросила она. — Что за мысль прийти сюда и прервать музыкальную службу в канун Рождества?

Корвин громко засмеялся и захлопал в ладоши.

— Моя дорогая сестра Флоренс, не проси у меня объяснений. Я не могу это объяснить. Я в такой же тьме, как все остальные, но у меня здесь есть сумка Сайта Клауса, которая каждому дает то, о чем он мечтает под Рождество. И пока сумка отдает, я достаю из нее подарки!

Его глаза увлажнились, когда он снова полез в мешок.

— Ты хочешь новое платье, сестра Флоренс?

Худая костлявая женщина неодобрительно повернулась на каблуках, но не раньше, чем успела увидеть огромную нарядную коробку, которую Корвин достал из мешка.

И снова раздались возгласы стариков, мягкие, жалобные, настойчивые, и следующие пять минут Корвин только и делал, что доставал вещи из мешка. Это длилось до тех пор, пока комната не стала походить на магазин в день учета.

Корвин не видел, как сестра Флоренс привела полицейского. В дверях она указала на Корвина, и полицейский протолкался к нему.

Дойдя до Сайта Клауса, он завис над ним, как символ всех законов и порядков мира. Он опустил руку на плечо Корвина.

— Это Корвин, не так ли? — спросил он.

Корвин встал и улыбнулся так широко, что у него заболела челюсть.

— Генри Корвин, сержант, — ответил он и засмеялся от восхищения. — По крайней мере, был Корвином. Возможно, сейчас это Сайта Клаус или Рождественский дед — я не знаю.

Полицейский решительно взглянул на него и понюхал воздух.

— Ты пьян, Корвин, не так ли?

Корвин снова засмеялся, и его смех был настолько восхитительно богатым, победным и заразительным, что все старики присоединились к нему.

— Пьян?! — кричал Корвин. — Разумеется, я пьян! Естественно, что я пьян! Я пьян Святочным духом! Я отравлен чудом кануна Рождества! Я опьянел от радости и восхищения! Да, сержант, во имя Господа, я пьян!

Беззубый старик тревожно осмотрелся:

— Так что он пил?

Полицейский поднял руки и в наступившей тишине многозначительно пнул мешок.

— Мы можем быстро уладить все это, Корвин, — сказал он. — Ты просто покажи мне чек на эти вещи.

Улыбка Корвина стала чуть унылой.

— Чек? — спросил он и сглотнул слюну.

— Чек!

Старики улыбались друг Другу, кивали и перемигивались, потом с улыбкой надежды повернулись к Сайта Клаусу.

Но Корвин не кивнул. Он с трудом сглотнул и покачал головой.

— Чека нет, а? — спросил полицейский.

— Чека нет, — прошептал Корвин.

Полицейский фыркнул и снова пнул мешок.

— Ладно, — сказал он, — соберите все украденные вещи и сложите их в кучу вон там. Я прослежу, чтобы их описали, но после того, как узнаю, где он их взял. — Он обратился к Корвину: — Ладно, Сайта, а теперь ты и я совершим маленькое путешествие в полицейский участок.

Он сгреб локоть Корвина и потащил его к выходу.

Корвин бросил через плечо последний взгляд на стариков. Каждый складывал свой подарок в кучу на полу. Они делали это тихо, без жалоб и без признаков разочарования. Словно они уже привыкли к тому, что чудеса были хрупкими и бьющимися. Всю свою жизнь они потратили на иллюзии, а сейчас происходило то же самое.

Сестра Флоренс села за орган и прокричала название следующего хорала.

— Раз, два, три, — проскрипела она, затем дала смертельный бой музыке, в то время как старики пели надтреснутыми, печальными тоненькими голосами. То и дело каждый из них бросал тоскливый взгляд на пенковую трубку или вязаный свитер, которые лежали в куче других подарков, недосягаемые для них.

В маленькой комнате для задержанных, куда полисмен Флаэрти привел задержанного вместе с мешком, тихо сидел Корвин. Он смотрел в пол. Быстрые шаги снаружи показались ему знакомыми. Он знал того, кому они принадлежали, и, разумеется, в комнату влетел Уолтер Данди.

У него был вид удовлетворенной свирепости. Он проворно потирал руки, как счастливый экзекутор.

— А, — пробормотал он, — вот он.

Он указал на Корвина.

— А вот и мы. — Он жестом обвел комнату и указал на мешок.

— А вот и это! А вы, мистер Корвин, мой тоскливый Сайта Клаус, вы скоро отправитесь вверх по реке.[13]

Он с надеждой в голосе обратился к Флаэрти.

— Как вы думаете, лет десять он получит?

Офицер был угрюм.

— Это выглядит нехорошо, Корвин, — сказал он. — Конечно, они могут убавить срок на несколько месяцев, если ты скажешь, где остальная добыча.

Он глянул на Данди и головой указал на Корвина.

— Он раздавал вещи два с половиной часа. У него, должно быть, целый склад.